М. Николаева - Дюнкерк

Всем известно, что Вторую мировую войну выиграли мы. Это вам любой скажет.

А в Англии любой скажет, что войну выиграли они.

Что скажут в США, и так всем известно. И этот список можно продолжать и продолжать.

О чем на самом деле говорят такие категоричные утверждения? Прежде всего, даже не о патриотизме, а о том, как во всем мире изучают историю.

У нас принято ругать западные страны за то, что они присваивают себе Победу, мало знают о вкладе в нее Советского Союза и вообще принижают роль Восточного фронта и преувеличивают роль Западного. Эти упреки вполне обоснованны.

Вот только и у нас дело обстоит не лучше.

Простой вопрос: какие операции и сражения Второй мировой войны, в которых не принимали участие советские войска, вы помните из школьной программы? Подозреваю, если вы не историк и не изучали историю Второй мировой еще где-то помимо школы, на память в лучшем случае придет Нормандская операция (открытие второго фронта). Ну и нападение на Перл-Харбор, спасибо голливудскому фильму.

Битва за Британию, Битва за Атлантику, Южно-французская операция, Арденнская операция, Дюнкеркская операция, прорыв Линии Зигфрида – в этих операциях гибли десятки тысяч человек, совершались подвиги и решались судьбы государств. В Англии, Франции, США и многих других странах ими гордятся, о них пишут книги и ставят фильмы. А что мы о них знаем? Почти ничего.

Да что там, большинство российских школьников вообще уверены, что Вторая мировая война началась 22 июня 1941 года. А что еще хуже – многие взрослые думают так же.

Не умаляя ни на секунду великий подвиг советской армии и всего советского народа, понесшего в этой войне невообразимые потери, все-таки надо всегда помнить: воевали не только мы. И война была не только Великой Отечественной, но еще и Второй мировой. К 22 июня 1941 года перед Гитлером уже пали Франция, Польша, Норвегия, Голландия, Бельгия, Дания, Греция и Югославия. Англия целый год в одиночестве обороняла свой остров, не зная, придет ли в конце концов ей кто-нибудь на помощь или нет. Сражения шли в Африке и Азии, в войну были вовлечены десятки стран…

Но эта книга, конечно, не о том, чей вклад в Победу был весомее. А просто попытка рассказать о еще одной трагической и героической странице Второй мировой войны. Той войны, которую мы до сих пор слишком плохо знаем.

1 сентября 1939 года в 4 часа 45 минут утра немецкая армия без объявления войны вторглась в Польшу. Вторая мировая война началась.

О нападении Германии на Польшу, бомбардировке Варшавы, Кракова и других городов в Лондоне и Париже узнали почти сразу. Польский министр иностранных дел Юзеф Бек позвонил Кеннарду, английскому послу в Варшаве, и сообщил ему, что началась война между Германией и Польшей.

Весь мир замер в ожидании дальнейших действий Англии и Франции, еще недавно гарантировавших Польше немедленную помощь в случае немецкой агрессии.

Конечно, беспокоили эти вероятные действия и Гитлера, но не так чтобы очень сильно. Почему? Для того, чтобы это понять, стоит вернуться на одиннадцать месяцев назад, когда 1 октября 1938 года Лондон восторженно встречал премьер-министра Англии Невилла Чемберлена, возвратившегося из Мюнхена после переговоров с Гитлером. Выйдя из самолета, он объявил: «Я привез мир нашему поколению!» И предъявил договор, в соответствии с которым Британия и Германия обязались впредь никогда не воевать друг с другом. Чехословакия, которую Англия еще недавно обещала защищать, была принесена в жертву политике умиротворения Гитлера, о чем стыдливо старались не вспоминать.

В палате общин Чемберлена тоже встретили как героя. Мюнхенские соглашения, которые позже красноречиво называли «Мюнхенским сговором», были ратифицированы подавляющим большинством голосов. Против выступили всего несколько человек, в том числе Первый лорд Адмиралтейства Дафф Купер, который в тот же день подал в отставку, и Уинстон Черчилль, произнесший по этому поводу одну из лучших своих речей.

«Мы потерпели полное поражение, – говорил он. – Условия, которые привез нам премьер-министр, могли быть получены обычными дипломатическими путями в любой момент еще летом. И больше того, если бы чехов с самого начала предоставили самим себе и сразу предупредили, что им нечего рассчитывать на какую-либо помощь Запада, они добились бы для себя лучших условий; в любом случае, условий хуже быть просто не может… Вот увидите, что через какое-то время, которое может занять годы, но может и месяцы, Чехословакия будет полностью поглощена нацистским режимом… Наш народ должен знать, что мы потерпели поражение без войны, и его последствия будут долго преследовать нас на нашем пути. И не думайте, что все закончилось; это только начало сведения счетов, первый глоток, первые капли из горькой чаши, из коей нам предстоит еще не раз испить, год за годом, если только резкий подъем военной мощи и духа нации не поможет нам встать на защиту нашей свободы, как в былые времена».

Но его уже давно никто не слушал. Мнение людей, стоявших тогда во главе Англии, о возможной войне точнее всего выразил все тот же Чемберлен: «Сколь ужасной, фантастичной и неправдоподобной представляется сама мысль о том, что мы должны здесь, у себя, рыть траншеи и примерять противогазы лишь потому, что в одной далекой стране поссорились между собой люди, о которых нам ничего не известно. Еще более невозможным представляется то, что уже принципиально улаженная ссора может стать предметом войны».

В палате общин шутили, что предостережения Черчилля стали такими же привычными, как голос муэдзина в пустыне. Звучат себе и звучат фоном, никому не мешают. Но Черчилль не зря всегда верил в силу слов – даже если их не слушают, они все равно не пропадают бесследно. Так и произошло.

В середине марта немецкие войска заняли Прагу, Мюнхенские соглашения, подписанные всего несколько месяцев назад, превратились в пустую бумажку. Мир словно прозрел – почти всем вдруг стало совершенно очевидно, что политика «умиротворения», от которой еще недавно общество было в полном восторге, оказалась роковой ошибкой, у Гитлера хватит наглости разорвать любые соглашения. Война была уже на пороге.

И вот тогда вспомнили о Черчилле и его предостережениях. Он и правда не напрасно сотрясал воздух, не обращая внимания на насмешки и равнодушие. Теперь, когда его пророчества сбывались у всех на глазах, он из шута превратился в пророка. Все настойчивее зазвучали требования вернуть его в правительство – уже в мае, по данным влиятельного агентства «Gallup», этого хотели 56 % британцев (в марте эта цифра составляла всего около 7 %).