Марк Агатов - Расстрелянный народ

Подтянутый, стройный, быстрый в движениях, Пиастро поражал окружающих энергией, жизнелюбием и умением отстаивать свою точку зрения в самых высоких кабинетах. За «бунтарский характер» и привычку резать «правду-матку» его всю жизнь недолюбливали чиновники-начальники, и даже отказались принимать в партию. Несмотря на это, оркестры, которыми руководил в разные годы Михаил Пиастро, занимали первые места не только в Крыму, но и на Всесоюзных конкурсах. Талантливому музыканту аплодировали зрители, о нем писали газеты, но мало кто знал о главной «тайне» Михаила Пиастро, из-за которой он так и не стал заслуженным артистом республики, хотя и имел на это полное право. Но об этом мы поговорим позже.

У Михаила Захаровича не совсем обычная для Крыма итальянская фамилия – Пиастро, и у журналистов частенько возникали вопросы, когда на нашем полуострове появились итальянцы и что они здесь делали?

Я решил не отходить от журналистской традициии, чтобы в дальнейшем снять все вопросы, начинаю перечислять моему собеседнику итальянские фамилии: Пиастро, Манто, Хондо, Ломброзо, Анджело.

– Как оказались итальянцы в Крыму? —раскладывая на столе документы и фотографии, повторяет вопрос Михаил Захарович. Разговор мы ведем у него дома на балконе, расположенном на втором этаже старинного, наверное, еще дореволюционной постройки, здания. Окна его уютной квартиры выходят на набережную имени Валентины Терешковой. Внизу под нами бушует Черное море и на диктофоне остается рокот волн и шум прибоя. А хозяин продолжает:

– На сто процентов гарантировать не могу, но перескажу то, что слышал от своих родителей. Ты сейчас перечислил итальянские фамилии крымчаков. Предки мои действительно были выходцами из Италии. В Крым они приплыли в XIII веке из Генуи и Венеции, поселились на территории нынешней Феодосии, занимались торговлей, а потом перебрались в Карасубазар, где и жили вместе с выходцами из Испании, Турции, Ассирии, Вавилона, Палестины, Германии, Польши и местными аборигенами в одном джамаате (общине). В 1913 году на территории Крыма крымчаков насчитывалось около 7000 человек. Объединяли их крымчакский язык и религия.

– Чем занимались ваши родители и где они жили до революции?

– Мой отец Захар Михайлович Пиастро родился в 1900 году в Ялте. Как и большинство крымчаков, он был ремесленником-шапочником. После Революции перебрался в Евпаторию и устроился на канатную фабрику, заведовал цехом. 2 марта 1929 года здесь, в Евпатории, я и родился. Учился – в «греческой школе». Располагалась она недалеко от главпочтамта в центре Евпатории, на берегу моря. Помещение, в котором мы учились, по словам наших учителей, принадлежало до революции «греческой церкви». Поэтому и школу назвали «греческой». Сама же церковь к тому времени уже была закрыта.

– А после войны в этой церкви был спортзал, и я занимался там классической борьбой у Георгия Калашникова. Потом, на моих глазах, БэТээРом сносили колокольню, – подсказываю я собеседнику. – Мне запомнилось, как БэТээР от непосильной нагрузки «вставал на дыбы», задирая передние колеса вверх. Возились они долго, но колокольню все же снесли.

– Это уже было при твоей жизни, – улыбается Михаил Захарович. – А до войны, мне рассказывали родители, у крымчаков был свой молельный дом «Къаал», потом его превратили в крымчакский клуб. Я там тоже был несколько раз с друзьями. Кстати, здание это стоит до сих пор. Вот только переулок теперь носит название Степовой, а мы его всегда называли крымчакским. Еще до Революции на этой бывшей окраине города крымчаки возводили свои дома. Причем строили добротно, на века, и они хорошо сохранились до наших дней. Вот только крымчаков ты сегодня там не найдешь. Всех, кто раньше там жил, расстреляли фашисты во время войны.

– Я пытался найти на довоенной карте Крымчакский переулок, но его там не оказалось. Да и о молитвенном доме вместных архивах нет ни одной бумаги.

– Крымчакский переулок был, его все так называли, хотя в документах он мог именоваться как-то иначе. И крымчакский клуб был там, я ничего не путаю, хотя найти подтверждения моим словам будет непросто.

Михаил Захарович надолго умолкает, смотрит на белую пену морских волн, бьющихся о бетонную набережную, и летящих над самой водой белоснежных чаек.

– Крымчаки до войны жили дружно. Все знали друг друга. Мои родители придерживались крымчакских традиций. Мама готовила кубетэ, пастэль – пирог с мясом и овощами, сузме – небольшие мясные пельмени, подававшиеся в ореховом соусе. Запомнилась мне одна предвоенная история, —продолжает Михаил Захарович. – Моего дядю призвали в армию на действительную службу. Воинская часть его располагалась в районе Пересыпи, у трамвайного кольца. Солдат кормили тогда хорошо: борщами, кашей, давали белый хлеб. Но мама сильно волновалась, не голоден ли сын, и однажды испекла кубетэ и понесла к нему в часть. Через КПП передать пирог она не смогла, подошла к забору, вызвала сына и вручила ему еще горячее кубетэ. У солдат, а там служило много крымчан, в этот день был настоящий праздник.

А потом началась война. В сорок первом я перешел в пятый класс. В первые дни войны мой отец ушел в ополчение, а мать – операционная медсестра одного из евпаторийских санаториев, была призвана в армию и работала в военном госпитале. Вскоре объявили об эвакуации, и нас, троих детей вместе с бабушкой, мама отправила на Кавказ, подальше от фронта. Путь этот оказался непростым.

Вначале остановились мы на Кубани, в Кореневке, – это была небольшая железнодорожная станция, мимо которой проходили все поезда, следовавшие с фронта. Там в школе был развернут военный госпиталь, где проходили лечение раненные бойцы. Их привозили санитарные поезда. К каждому такому поезду я прибегал и искал свою маму – медсестру. Я надеялся на чудо. Никакой связи у меня с родителями не было, но было чувство, что мы должны непременно встретиться на этой станции. И вот однажды я услышал, что в Кореневку прибыл эвакогоспиталь из Крыма. Я пошел по вагонам и стал спрашивать, нет ли в поезде мой мамы. Но мамы там не оказалось, а один из бойцов, услышав фамилию Пиастро, сказал, что в поезде есть раненный с такой фамилией. Я подбежал к вагону и увидел своего отца. У него было тяжелое ранениев голову.

Отца поместили в местный госпиталь и вскоре —комиссовали. Так мы вновь оказались вместе. А я продолжал ходить на станцию и в каждом вновь прибывшем поезде искал свою маму. И однажды поиски увенчались успехом. Мне сказали, что в санитарном поезде, который прибыл из Крыма, есть медсестра по фамилии Пиастро, но выйти ко мне она не может, так как занята на операции. Я стоял у вагона и не мог поверить, что через несколько минут смогу увидеть свою маму. Наконец, операция закончилась, и мы встретились. Так на станции Кореневка я смог отыскать своих родителей.