Зинаида Гиппиус - «Общеизвестное»

Это – краткая сводка, конспект современных разговоров, ставших «почти банальными». Но, может быть, как раз своей повторяемостью (почти без вариаций, лишь с новыми деталями), упорным возвращеньем к столь «общеизвестному», разговоры эти и примечательны.

Скажу, кстати, что мысли «Оптимиста» мне приходилось слышать не только от дилетантов, но и от представителей эмиграции довольно известных, даже партийных.

Пессимист. – …Итак, вы считаете, что будущий историк найдет между революцией русской и французской более несходств, нежели сходств?

Оптимист. – Это вопрос спорный. Но вот нечто бесспорное: наша эмиграция – совсем не то, чем была французская.

П. – Если по количеству…

О. – Не в количестве дело. «Не то» – по самому составу. Французская, все-таки, в громадном большинстве была ancien régime [1] старый строй (фр.). , – по убеждению, положению, рождению – безразлично. О всесословном бегстве или выгоне французов из Франции говорить трудно. А если мы нашу эмигрантскую смесь попробуем делить не по формальным сословиям, а по слоям, – что для России более характерно, – небывалая особенность ее выступит еще ярче.

П. – Ancien régime нельзя, однако, выкинуть.

О. – Не только нельзя, но он даже стоит особого разговора. Тоже своеобразен. Это и бессильные, и ядовитые остатки, обломки Двора, главное – бюрократии. Но о них когда-нибудь отдельно, после. Теперь я хочу нарисовать общий образ нашей эмиграции. Во-первых, значит – ancien régime. Во-вторых – громадная масса интеллигенции (этого слоя, в специфически русском понятии, Франция и вовсе не имела). Наконец, в-третьих – эмиграция обывательская.

П. – Деление довольно упрощенное. И что вы называете «обывательством»?

О. – Не «обывательщину», во всяком случае. Я беру понятие обывательства с двух сторон. Внешне – это известная прослойка, толща, без которой не мыслится ни одна страна. Внутренно же обыватель есть промежуточное между интеллигенцией и народом. В некотором смысле обыватель – потенциальный интеллигент.

П. – Если держаться ваших широких скобок, то, пожалуй, вы правы: этот элемент в эмиграции налицо.

О. – Прибавьте сюда всю массу повоенной молодежи. Она, в общем, несомненно «обывательская», т. е. текучая, безвидная, – с потенцией принять тот или другой вид.

П. – Но не случайность ли эта, как вы ее называете, «обывательская» эмиграция? Что ее толкнуло сюда? Стечение обстоятельств, разор русской жизни… Обыватель – эмигрант не осмысленный…

О. – Да, именно не осмысленный. А все же, в большинстве случаев, настоящий эмигрант. Он внеполитичен; ему бы теперь, после семи лет здешних бедствий (а для среднего обывателя и для молодежи они неописуемы) всеми правдами и неправдами, скопом, тянуться домой… Однако этого не происходит. Не голый, видно, разор, и не голая «политика», – теперешняя Россия. Обывательство инстинктом чувствует то, что интеллигенция более или менее знает. И не находите ли вы, что у этой последней, у серединного слоя эмиграции, есть по отношению к «обывательству» свои прямые обязанности?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

старый строй (фр.).