Зинаида Гиппиус - Искусство и любовь

«1 и 3 – родственны, – говорит Вейнингер. – Число 3 имеет монистический характер. Через него снова утверждается 1, единство».

Личность (к ней и Соловьев, и Вейнингер относятся одинаково) – самостоятельный центр живых сил и потенция бесконечного совершенствования, – есть абсолютная ценность. Человеческий субъект прав, сознавая и ощущая свое безусловное значение и бесконечное достоинство. Но признать и за другими людьми такое же значение и достоинство он может только разумом, а не ощущением. В ощущении он видит, изнутри, лишь одного себя, и всегда как бы центром мира. Это – та обособленность, отъединенность, которую Соловьев называет «эгоизмом личности».

Именно потому, что преграда между моим «я» и другими конкретна, реальна, – в самоощущении, – разумом ее победить нельзя. Есть только одна сила, которая изнутри, прямо, фактически, упраздняет преграду, заставляет нас не в отвлеченном сознании, а во внутреннем чувстве и жизненной воле, признать для себя безусловное значение другого, другой личности. Сила эта – любовь, и главным образом любовь половая. В ней мы действительно познаем истину другого, как свою, и тем самым осуществляем и свою истину, и свое безусловное значение; ведь оно именно и состоит в «способности переходить за границы своего фактического, феноменального бытия, в способности жить не только в себе, но и в другом».

Дар любви есть, таким образом, ниспосланная нам возможность выхода из замкнутого круга самости. Перекидывается мост от одного единственного, через другого единственного, к опытному пониманию единственности каждого. Если человек по этому мосту не идет, или на нем засыпает, или его разрушает и вместе с ним проваливается, тут уж вина не Эроса, а несознательной или злой человеческой воли.

«Но кто же думал когда-нибудь о чем-нибудь подобном по поводу любви?» – спрашивает Вл. Соловьев. Да, пожалуй, никто… кроме попутчиков, сообщников, «встречников». Вейнингер – думал. Он знал о «личности», знал и о «любви»: «…только обладание „Я“ в высшем смысле этого слова – ведет к признанию „Ты“ в другом…»

И далее: «Человек, всякий человек, – и в этом загадка любви, – никогда не бывает до такой степени самим собою, как когда он любит» [1] Все цитаты Вейнингера я беру из посмертной книги его «О последних вещах», книги воистину почти гениальной и, к сожалению, малоизвестной. Русский перевод ее – ужасен. Озаглавлена она «Последние слова», совершенно извращенно. По смыслу следовало бы ее назвать: «О самом важном» или «О самом главном»… .

Соловьев говорит то же самое: «И ад, и земля, и небо с особым участием следят за человеком в ту пору, когда вселяется в него Эрос. Каждой стороне желательно для своего дела взять тот избыток сил, духовных и физических, который открывается тем временем в человеке. Без сомнения, это есть самый важный серединный пункт нашей жизни».

Как же пользуется этим чудесным даром человек? И как он должен им пользоваться?

Соловьев различает пять путей любви. Первый он называет «глубинами сатанинскими» и предлагает обойти его молчанием. Впрочем, в одной из своих статей он немного касается этого «адского пути», говоря о так называемых «аномалиях», к которым причисляет и «естественный» разврат. Покупку тела он сравнивает с некрофильством, не делая различия между этими «любителями мертвечины».

Второй путь – «менее ужасный», хотя так же недостойный человека, обычный путь животных, т. е. покорность первому физическому влечению.

Третий – добрый человеческий путь, – брак. И «если б человек по существу мог быть только человеком…», то это и был бы его высший путь. Но человек тем и отличается между тварями, что хочет и может становиться выше себя самого; это его «благородная неустойчивость», стремление к росту и возвышению.

Четвертый путь – старание заменить человеческий путь брака – путем «как бы» высшим – чистой духовностью.

Духовную любовь («платоническую») Соловьев не может признать «истинной», так как не допускает противоположения духа телу: человек, в целостности, духовно-телесен. Любовь духовная не имеет и не может иметь за собою никакого реального дела; она вне воли и движения. Что касается полного отречения от Эроса, аскетизма, то Соловьев рассматривает этот путь христианского монашества как «ангельский», подчеркивая, что и он не соответствует человеческому достоинству в полноте, ибо «человек» – выше ангела (потенциально).

Все эти пути, и сатанинский, и животный, и человеческий, и ангельский, – ведут к смерти. К смерти любви, во всяком случае, а иногда и к смерти личности в человеке. На всех этих путях человек пассивно переживает состояние любви, не берет любовь в сознательную волю, не исполняет «дела» любви, и любовь, предоставленная самой себе, исчезает, как мираж. Эрос отлетает. Крылатый бог, всегда несущий «веянье нездешней радости», одинаково отлетает и от счастливого отца семейства, и от страстного чувственника, или – от падающего прямо из его божественных объятий в объятия смерти – безвольного юноши. Но если так, где же, в чем же, чем определяется путь любви истинной?

Пятый, последний, волевой путь любви – уже не человеческий только, но богочеловеческий, т. е. путь восхождения.

Соловьев подчеркивает, что с ясностью можно указать лишь «основные условия, определяющие начало и цель этого высшего пути».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Все цитаты Вейнингера я беру из посмертной книги его «О последних вещах», книги воистину почти гениальной и, к сожалению, малоизвестной. Русский перевод ее – ужасен. Озаглавлена она «Последние слова», совершенно извращенно. По смыслу следовало бы ее назвать: «О самом важном» или «О самом главном»…