Нурали Латыпов - Ислам и мир: восток глазами классиков

Нурали Лытыпов вырос в семье, где папа был физик, а мама математик. Оба преподаватели, беззаветно преданные науке и по-настоящему увлеченные педагогикой. Но тягу к духовным странствиям он наверняка унаследовал от бабушки Гажби-Камал, дочери Имама, которая в ещё юном возрасте закончила медресе и нашла свой путь в жизни, став главным фельдшером – акушером города Ферганы. Представляю, какой небесной радостью для Гаджи-Камал была привезенная внуком вода из священного источника зам-зам, который возник после того, как Архангел Джабраил ударил оземь своим крылом, и с каким упоением она слушала его рассказы об удивительных местах и людях, которых он встретил в Мекке и Медине.

Мечеть пророка в Медине особенно поразила Нурали Латыпова. И думаю, здесь уместно привести маленький рассказ, о том, что больше всего его удивило. «Я, как верующий человек, – рассказывал он, – побывал во многих мечетях мира. Они все разные, но у всех у них есть общая черта – кыбла (ниша, обращённая на Каабу). Однако в маленькой старинной мечети в городе Медина, где молился Пророк Мухаммад, я неожиданно увидел две кыблы, обращённые в разные стороны. Одна из них – в сторону Мекки на Каабу, а вот куда вторая? Путём логических рассуждений я смог ответить на этот вопрос. Но вам сегодня подскажу – пророк Мухаммед вместе со своими единоверцами молился в сторону иерусалимской мечети Аль-Акса. По преданию, однажды во время полуденной молитвы на пророка снизошло откровение, и он, не прерывая молитвы, повернулся, а за ним и его единоверцы в направление на Каабу в строну Мекки.

В этом рассказе меня поразило то, что, поменяв место поклонения, пророк не приказал разрушить прежнюю кыблу, а повелел её сохранить, подавая нам пример того, как относиться к святыням прошлого, к памятникам истории.

Продолжая своё размышление, в духе восточных историй, не могу не подчеркнуть символичность того факта, что Шангареев и Латыпов встретились между этими двумя кыблами, в мечети, где начинается история, которую можно смело назвать: «Ислам и мир».

Можно верить или не верить в предопределение, но убежден, что эта встреча Латыпова и Шангареева в Медине была неслучайной. Их творческий союз, попытка ответить на острые вопросы времени, в котором нарастает противостояние цивилизаций, культур, религий, безусловно один из реальных шагов к строительству мостов взаимопонимания, основанного на общих духовных ценностях Запада и Востока. Важно, что эта беседа двух искателей духовных истин, которые видят в Пушкине, Лермонтове, Толстом, Бунине, Монтескье и Гёте своих духовных наставников.

Актуальность подобных диалогов бесспорна как для Европы, так и для России. Духовные скрепы, о которых сегодня столько говорится, должны формироваться на основе взаимоуважения народов во всех сферах культуры, но особенно такой деликатной сфере общественного сознания, как религия. И здесь пример великих писателей и поэтов трудно переоценить. Через их взгляды, искания, озарения, авторы в форме диалога утверждают равные позиции Запада и Востока в пространстве мировой культуры, ровно как условия, когда они могут реально сойтись. Помните, как в знаменитом и часто цитируемом стихотворении Редьярда Киплинга:

В этом замечательном переводе Елизаветы Полонской так и хочется, в свете данного предисловия заменить слова «сильный» на «равный». Сделать это не позволяет Киплинг. Однако внести уточнение в смысловой строй сказанного, желая проиллюстрировать суть книги «Ислам и мир», думаю, вполне возможно. В этом случае данный фрагмент из произведения Киплинга прозвучит как контекст для утверждения – «равный с равным». Точно так же, как это звучало в творчестве Пушкина, Лермонтова, Толстого, Бунина…

«Равный с равным» – вот основа диалога цивилизаций и, если хотите, основа национальной идеи нынешней России.

Книга «Ислам и мир» в равной степени дает пищу для сердца и ума. Она адресованы как специалистам, так и преподавателям школ, лицеев и вузов. Последние могут представлять разные научные дисциплины, но особенно важно взять на вооружение эту книгу в Исламских университетах стран СНГ, где необходимы подобные произведения как источники расширенного мышления, восприятия религиозной мысли в контексте духовных устремлений величайших мыслителей Западного мира, частью которого, бесспорно, является, Россия.

Президент Международной ассоциации исламского бизнеса Марат Кабаев

Нурали Латыпов

Хочу начать наши диалоги с Исмагилом Калямовичем с того, чтобы испить с ним из одной пиалы по глотку воды, из священного источника зам-зам. Мне её недавно передали из Мекки, для того чтобы я мог осветить свое слово, когда буду говорить о высоких смыслах ислама, когда буду читать суры из Корана, говорить о матери, которая всегда в моём уставшем от несовершенства мира сердце.

Убеждён, что сегодня тот самый случай, когда глоток священной воды необходим, чтобы приступить к разговору о духовных смыслах ислама, нашедших свое развитие в бессмертных творениях таких гигантов духа, как Пушкин и Лермонтов, Толстой и Бунин, Монтескье и Гете. Итак, мой старый друг, обозначайте первую тему нашей беседы и, как говорится, с Богом!

Исмагил Шангареев

Полагаю, что согласно масштабам и исторической важности, первой темой, безусловно, должен быть разговор об Александре Сергеевиче Пушкине, и его обращении к духовным смыслам Корана. Предлагаю разделить разговор на три части.

Нурали Лытыпов

Думаю, не будет преувеличением сказать, что Пушкин – целая эпоха в истории всемирной культуры. Многочисленные исследования его наследия несут в себе немало «открытий чудных», но более в сфере литературы, филологии, отчасти истории, но, увы, не духовных исканий поэта. Особенно это касается исламской тематики в творчестве Пушкина и, прежде всего, его знаменитых «Подражаний Корану».

Исмагил Шангареев

У западноевропейских и российских исследователей в подавляющем большинстве имеет место поверхностное знание, а то и просто незнание духовных смыслов Корана. Для этой категории «Подражания Корану» всего лишь поэзия на заданную тему. Другая группа исследователей – мусульманские богословы, историки, глубоко знающие Коран, но, как правило, мало знакомые с духовными исканиями Пушкина, обусловленными не только бунтарским духом поэта, но в значительной степени его любовью к женщине. Да, именно любовью к воплощению всех тайн Востока – Анне Гирей, которая во многом способствовала тем самым «души порывам», которые привели его к Корану.