Ирвин Штельцер - Метод Мёрдока. Как управлять медиаимперией, уничтожать политиков и держать в страхе конкурентов

Но есть одна вещь, которую мы знаем о Методе наверняка: он позволяет Руперту задавать тон, благодаря которому его руководители и рядовые сотрудники просыпаются с желанием работать, а в случае News – вести новые атаки на истеблишмент и опережать конкурентов по сенсациям, сюжетам и креативным идеям. Увеличение ценности для акционеров играет важную роль, но лучше всего оно достигается путем побочного продукта культурной индустрии, создаваемого при помощи энергии и энтузиазма руководящей группы. Любой, кто бывает в помещениях News Corp. или, сегодня, 21st Century Fox – в пресс-центрах, на телестудиях и съемочных площадках, в офисах руководителей, – немедленно осознает, что Руперт был прав. Волнение и чувство необходимости действовать незамедлительно создают ощутимый и яркий контраст с тем, что чувствуют люди, идущие по офисным коридорам, принадлежащим всем, кого Мердок выбрал своей мишенью. И он об этом прекрасно знает. Он признает, что успех его компаний по большей части основан на личной готовности взять на себя риски и на отказе примкнуть к истеблишменту. Это отчасти объясняет его желание видеть в качестве наследников носителей «гена чужака».

И хотя Метод Мердока помог Руперту добиться своих целей, его нельзя назвать безупречным – возьмем для примера хакерский скандал, охвативший компанию в Великобритании, принципы, принесенные в жертву в погоне за неуловимым китайским рынком, сложности, с которыми столкнулся Руперт в применении Метода в издательстве и индустрии развлечений. Мердок положил конец исключительности элит в британском вещании, заставив одного из критиков жаловаться мне на то, что при таком объеме спортивных программ на канале Sky зрители из рабочего класса никогда не полюбят оперу. Он сделал газеты доступными для большего количества читателей, не позволив профсоюзам уничтожить не только его издание, но и издания конкурентов. Он сделал газеты читабельными, указав своим обозревателям на то, что тексты предназначены широкой аудитории, а не пишутся ради писателей или редакторов, заинтересованных в Пулитцеровской премии. В своих таблоидах он публикует смесь из политики, рассматриваемой сквозь призму антиистеблишмента, спорта и сплетен, которые привлекают миллионы читателей. Он сделал телевизионные новости интересными, они стали отражать те мнения, которые прежде не выпускались в эфир. Включите Fox News, и вы наверняка сможете узнать о развитии событий, не освещаемых в так называемых СМИ мейнстрима, вы узнаете о взглядах, отличных от тех, которые представляют либеральные каналы и телесети.

Ситуация в сфере развлечений куда сложнее. Грань между тем, чтобы положить конец контролю элит над сферой развлечений, и тем, что Гертруда Химмельфарб называет огрублением и снижением уровня культуры, размыта, и позиции здравомыслящих людей относительно этой грани могут значительно отличаться. Все это усложняет работу по созданию политики по защите зрителей от деградации культуры без усиления исключительности общественных установок. Сам Мердок, выпуская свои фильмы и телепрограммы, воспевающие насилие, вульгарную лексику и сексуальное напряжение, не был инициатором огрубления культуры. Целая индустрия кинематографистов и программных продюсеров сумела добиться этого задолго до появления Руперта. Будет справедливым сказать, что продукция Fox была потрясающе новаторской («Симпсоны») с допустимой степенью пошлости, поскольку она была смешной («Женаты… с детьми») и соответствовала общей тенденции посягательства индустрии на традиционные культурные ценности (в свое время «Все без ума от Мэри»). Практически аналогично всей голливудской продукции она изображала священников и бизнесменов как плохих парней и делала ставку на насилие как на фактор, привлекающий аудиторию. Руперт был и остается скорее соучастником, чем противником снижения уровня культуры, в котором его обвиняют. Степень, в которой его следовало бы обвинять в происходящем, зависит от того, верит ли обвинитель в возможность эффективного сопротивления общей тенденции. А если нет, то ему необходимо понять, насколько ценна сама по себе борьба с ветряными мельницами. «И если вы проиграете, то вы проиграете», – как говорил Стивен Сондхайм.

Сложность заключается в том, чтобы оценить, насколько нежелательно сопротивляться позитивному эффекту от увеличения доступа к новостному и развлекательному контенту, формально недоступному – демократизации кино и телевидения, позволяющей зрителям самостоятельно выбирать, что им по душе. В тех высококонкурентных сферах, где действует Мердок, невозможно силой заставить аудиторию покупать или смотреть его продукцию. В руках телезрителей пульты управления, а сегодня еще и доступ к контенту стримеров. Посетители кинотеатров могут проходить и проходят мимо кинотеатров, показывающих не интересные для них фильмы. Читатели британских газет ежедневно сталкиваются с огромным выбором, представленным на многочисленных газетных стойках. Задача Руперта заключается в расширении доступного выбора. Он мог бы возразить, что чистый эффект, оказываемый на культуру возрастающим выбором, служит единственным значимым фактором, а сам он почти не способствовал, если способствовал в принципе, переводу вектора в направление пошлости. Но он, тем не менее, сумел расширить выбор.

Конечно, я понимаю, что существуют обстоятельства, в которых основания для претензий к расширению выбора не могут быть полностью оправданы стремлением защититься от изменений. Это особенно актуально в сегодняшнем мире, где впечатлительные подростки остаются без надзора и с полной свободой выбора, при том что некоторая доступная им продукции индустрии развлечений, безусловно, вносит вклад в их моральное разложение, как называет это Химмельфарб, в их способность, по определению Руперта, создавать свои стандарты «хорошего и плохого» в «эпоху релятивизма» 2. Но эту проблему создал не Руперт, и ее решение не находится ни в его власти, ни во власти кого бы то ни было еще.

Все, что кажется разумным просить у человека уровня Мердока, сводится к тому, чтобы он очерчивал границы и настаивал на том, чтобы его компания принимала сторону порядочности. Все это действительно в его силах. Я помню один вечер незадолго до Рождества 1988 года. Мы организовали ужин в Коннахте для Руперта и одного члена кабинета министров, который считал, что издание The Sun более чем недобро отзывалось о нем в статьях, написанных от лица его рассерженной дочери, имевшей личные проблемы. Руперт внимательно выслушал политика. В дальнейшем публикации подобных статей прекратились. А затем другой знаменитый политик попросил меня поговорить с Рупертом о последствиях слежки, которую репортеры вели за его маленькими детьми, освещая в прессе любой их неверный шаг. Они с удовольствием дополняли свои репортажи фотографиями, демонстрирующими плохое поведение детей. Руперт отозвал репортеров до той поры, пока детям не исполнилось по 18 лет.