Дмитрий Быков - Отсрочка (стихи)

К стремительно сближающейся паре;

Небесный свод расплавился белком

Вокруг желтка палящего светила;

Застольный гул; хватило первых фраз,

А дальше всей квартиры не хватило.

Ушли курить и курят третий час.

Предчувствие любви об эту пору

Томит еще мучительней, пока

По взору, разговору, спору, вздору

В соседе прозреваешь двойника.

Так дачный дом полгода заколочен,

Но ставни рвут - и Господи прости,

Какая боль скрипучая! А впрочем,

Все больно на пороге тридцати,

Когда и запах лип, и черный битум,

И летнего бульвара звукоряд

Окутаны туманцем ядовитым:

Москва, жара, торфяники горят.

Меж тем и ночь. Пускай нам хватит такта

(А остальным собравшимся - вина)

Не замечать того простого факта,

Что он женат и замужем она:

Пусть даже нет. Спроси себя, легко ли

Сдирать с души такую кожуру,

Попав из пустоты в такое поле

Чужого притяжения? Жару

Сменяет холодок, и наша пара,

Обнявшись и мечтательно куря,

Глядит туда, где на углу бульвара

Листва сияет в свете фонаря.

Дадим им шанс? Дадим. Пускай на муку

Надежда до сих пор у нас в крови.

Оставь меня, пусти, пусти мне руку,

Пусти мне душу, душу не трави,

Я знаю все. И этаким всезнайкой,

Цедя чаек, слежу из-за стола,

Как наш герой прощается с хозяйкой

(Жалеющей уже, что позвала)

И после затянувшейся беседы

Выходит в ночь, в московские сады,

С неясным ощущением победы

И ясным ощущением беды.

ВОЙНА ОБЪЯВЛЕНА

1. ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ

Аравийское месиво, крошево

С галицийских кровавых полей.

Узнаю этот оющий, ающий,

Этот лающий, реющий звук

Нарастающий рев, обещающий

Миллионы бессрочных разлук.

Узнаю этот колюще-режущий,

Паровозный, рыдающий вой

Звук сирены, зовущей в убежище,

И вокзальный оркестр духовой.

Узнаю этих рифм дактилических

Дребезжание, впалую грудь,

Перестуки колес металлических,

Что в чугунный отправились путь

На пологие склоны карпатские

Иль балканские - это равно,

Где могилы раскиданы братские,

Как горстями бросают зерно.

Узнаю этот млеющий, тающий,

Исходящий томленьем простор

Жадно жрущий и жадно рожающий

Чернозем, черномор, черногор.

И каким его снегом ни выбели

Все настырнее, все тяжелей

Трубный зов сладострастья и гибели,

Трупный запах весенних полей.

От ликующих, праздно болтающих

До привыкших грошом дорожить

Мы уходим в разряд умирающих

За священное право не жить!

Узнаю эту изморозь белую,

Посеревшие лица в строю...

Боже праведный, что я здесь делаю?

Узнаю, узнаю, узнаю.

2.

Мне приснилась война мировая

Может, третья, а может, вторая,

Где уж там разобраться во сне,

В паутинном плетении бреда...

Помню только, что наша победа

Но победа, не нужная мне.

Серый город, чужая столица.

Победили, а все еще длится

Безысходная скука войны.

Взгляд затравленный местного люда.

По домам не пускают покуда,

Но и здесь мы уже не нужны.

Вяло тянутся дни до отправки.

Мы заходим в какие-то лавки

Враг разбит, что хочу, то беру.

Отыскал земляков помоложе,

Москвичей, из студенчества тоже.

Все они влюблены в медсестру.

В ту, что с нами по городу бродит,

Всеми нами шутя верховодит,

Довоенные песни поет,

Шутит шутки, плетет отговорки,

Но пока никому из четверки

Предпочтения не отдает.

Впрочем, я и не рвусь в кавалеры.

Дни весенние дымчато-серы,

Первой зеленью кроны сквозят.

Пью с четверкой, шучу с медсестрою,

Но особенных планов не строю

Все гадаю, когда же назад.

Как ни ждал, а дождался внезапно.

Дан приказ, отправляемся завтра.

Ночь последняя, пьяная рать,

Нам в компании странно и тесно,

И любому подспудно известно

Нынче ей одного выбирать.

Мы в каком-то разграбленном доме.

Все забрали солдатики, кроме

Книг и мебели - старой, хромой,

Да болтается рваная штора.

Все мы ждем, и всего разговора

Что теперь уже завтра домой.

Мне уйти бы. Дурная забава.

У меня ни малейшего права

На нее, а они влюблены,

Я последним прибился к четверке,

Я и стар для подобной разборки,

Пусть себе! Но с другой стороны

Позабытое в страшные годы

Чувство легкой игры и свободы,

Нараставшее день ото дня:

Почему - я теперь понимаю.

Чуть глаза на нее поднимаю

Ясно вижу: глядит на меня.

Мигом рухнуло хрупкое братство.

На меня с неприязнью косятся:

Предпочтенье всегда на виду.

Переглядываясь и кивая,

Сигареты туша, допивая,

Произносят: "До завтра", "Пойду".

О, какой бы мне жребий ни выпал

Взгляда женщины, сделавшей выбор,

Не забуду и в бездне любой.

Все, выходит, всерьез, - но напрасно:

Ночь последняя, завтра отправка,

Больше нам не видаться с тобой.

Сколько горькой любви и печали

Разбудил я, пока мы стояли

На постое в чужой стороне!

Обреченная зелень побега.

Это снова победа, победа,

Но победа, не нужная мне.

Я ли, выжженный, выживший, цепкий,

В это пламя подбрасывал щепки?

Что взамен я тебе отдаю?

Слишком долго я, видно, воюю.

Как мне вынести эту живую,

Жадно-жаркую нежность твою?

И когда ты заснешь на рассвете,

Буду долго глядеть я на эти

Стены, книги, деревья в окне,

Вспоминая о черных пожарах,

Что в каких-то грядущих кошмарах

Будут вечно мерещиться мне.

А наутро пойдут эшелоны,

И поймаю я взгляд уязвленный

Оттесненного мною юнца,

Что не выгорел в пламени ада,

Что любил тебя больше, чем надо,

Так и будет любить до конца.

И проснусь я в московской квартире,

В набухающем горечью мире,

С непонятным томленьем в груди,

В день весенний, расплывчато-серый,

С тайным чувством превышенной меры,

С новым чувством, что все позади

И война, и любовь, и разлука...

Облегченье, весенняя скука,

Бледный март, облака, холода

И с трудом выразимое в слове

Ощущение чьей-то любови

Той, что мне не вместить никогда.

3. ARMY OF LOVERS

Юнцы храбрятся по кабакам, хотя их грызет тоска,

Но все их крики "Я им задам!" - до первого

марш-броска,

До первого попадания снаряда в пехотный строй

И дружного обладания убитою медсестрой.

Юнцам не должно воевать и в армии служить.

Солдат пристойней вербовать из тех,

кто не хочет жить:

Певцов или чиновников, бомжей или сторожей,

Из брошенных любовников и выгнаннных мужей.

Печорин чистит автомат, сжимая бледный рот.

Онегин ловко берет снаряд и Пушкину подает,

И Пушкин заряжает, и Лермонтов палит,

И Бродский не возражает, хоть он и космополит.

К соблазнам глух, под пыткой нем

и очень часто пьян,

Атос воюет лучше, чем Портос и Д'Артаньян.