Владислав Чопоров - Гарцующий предисполкома [СИ]

Однажды весенним днем в Западные ворота Пригорья, припадая на правое приспущенное колесо, въехал древний автомобиль странного ящеричного цвета. В авто восседали два молодых хоббита. Самых любопытных читателей отсылаем за подробностями нравов и обычаев этого народца к повести «Двенадцать стульев и один табурет». Которая в свое время является всего лишь кратким пересказом первых глав «Алой, революционной книги Великих переделов». Менее любопытные пусть довольствуются теми деталями, что будут упомянуты в этом рассказе.

На первом же перекрестке после ворот зеленый автомобиль остановился, и водитель начал подкачивать колесо. Его же спутник — рыжеволосый крепыш выбрался из машины, потянулся и с любопытством стал озираться по сторонам. Перекресток оказался богато украшен лозунгами. Прямо перед путешественниками висел большой плакат «Привет участникам пятого съезда полуросликов и громадин!». Боковые ответвления украшали тексты, посвященные эльфам: «Закончим деэльфинизацию до конца третьей эпохи» и «Каждая непрочитанная книга — бревно в корабль эльфов». С надеждой Фродо а именно так зовут нашего героя — обернулся назад. Но плакат на выезде был тоскливо логичен — «Отдыхайте на Западном побережье!»

— Да, это не Рио-де-Жанейро! — разочарованно провозгласил гость Пригорья. И, обращаясь к спутнику, добавил: — Запомни, Сэм, теперь я не Торбинс. Называй меня теперь Балаганинс.

— Хорошо хоть, что не Мэри Поппинс, — ворчливо согласился Сэм, убирая насос в багажник: — Кстати, мосье Фродо, мы уже три дня не ели. И, если так пойдет дальше, то, боюсь, скоро я уже никак не смогу Вас назвать.

— Сэм, если ты хочешь поразить меня знанием иностранных языков, то тогда уж называй меня «камрад», что на языке подгорных гномов означает «товарищ». А что касается еды — двигай вперед. Я что-нибудь придумаю.

Когда Сэм увидел Трактир, то сердце его упало. Огромное трехэтажное здание сверкало многочисленными стеклами. И за каждым мерещился громадина, готовый надавать по шеям двум маленьким авантюристам, решившим бесплатно пообедать. Но Фродо успокоил его, приказав остаться в машине у широких ворот, ведущих во двор, и не глушить мотор.

Поднявшись по ступенькам, Фродо проскользнул под массивной вывеской «Гарцующий предисполкома. Содержит Лавр Наркисс», толкнул дверь и оказался в огромном зале трактира, чуть не столкнувшись с лысым, краснолицым толстяком в белом переднике, мчащимся с подносом, заставленным пивными кружками.

— Можно у вас… — начал Фродо.

— Мигом, я мигом, — крикнул тот и исчез в табачном дыме и гуле голосов.

В самом деле, не успел Фродо опомниться, как толстяк вырос за прилавком под вывеской «Пиво только членам профсоюза».

— Добрый день, маленький господин. Чем могу быть полезен?

— Вы меня не узнаете? — грустно спросил Фродо.

— Нет, а в чем собственно дело?

— Неужели нет? А многие говорят, что я очень похож на своего отца.

— Ну и что? Я тоже похож на своего отца, — нетерпеливо перебил трактирщик.

— Тут все дело в том, какой отец! Видите ли, я — сын волшебника Гендальфа. Меня зовут Василий Гендальф.

Трактирщик немного смутился. Мысленно перед его взором предстал образ героя Средиземья. Высокий, худощавый человек. Человек!..

— Хоббит из хоббитании — и сын Гендальфа?

— Мой папа очень любит путешествовать. И я унаследовал у него эту страсть.

— Тогда прошу доброго господина посмотреть вон туда…

Фродо заметил странного, сурового человека с обветренным лицом и в фуражке с белым верхом, который сидел в полумраке у стены, попивал пиво и внимательно прислушивался к их разговору.

— Ну и кто это? Губернатор острова Борнео?

— Да как Вам сказать… Непонятный народ, шляются туда-сюда, для смеха профсоюз Следопытов организовали, чтоб пиво мое пить. Истории любопытные рассказывают — такие, что здесь потом месяцами обсуждают. Не знаю, как этого зовут, но мне он представился, как сын Гендальфа. И как Вы это объясните, маленький господин?

Фродо помертвел. Он уже явственно представил, как трактирщик зовет своих помощников. И они, надавав тумаков, выкидывают хоббита за дверь. Рука предательски потянулась к карману с кольцом. Но в тот момент, когда рот Лавра начал уже раскрываться для крика, из угла пружиной подскочил Следопыт.

— Брат Вася, узнаешь брата Якова, — закричал он, заключая Фродо в объятия.

— Узнаю, узнаю брата Якова, — полузадушено согласился тот.

— Когда же ты приехал из Забрендии, где ты жил у нашей бабушки? продолжал сжимать хоббита в объятиях громадина.

— До чего удивительная встреча, — фальшиво обрадовался трактирщик.

— Да, я жил у нее. А что же ты не писал нам с бабушкой? — перешел в контратаку помятый Фродо.

— Я писал, — неожиданно ответил братец, чувствуя необыкновенный прилив веселости, — я заказные письма посылал. У меня даже почтовые квитанции есть.

И он действительно достал из кармана кипу бумажек и издалека показал их Лавру Наркиссу. Вид бумажек несколько успокоил трактирщика. И он даже дал молочным братьям три бесплатных обеда, чтобы те отпраздновали необыкновенную встречу.

Дети Гендальфа решили вкусить пищу на свежем воздухе и по-быстрому покинули трактир, испытывая сильное облегчение.

Забравшись в автомобиль Сэма, они перевели дыхание.

— Кстати о детстве, — сказал старший брат, — В детстве я таких, как Вы расстреливал из рогатки.

— Почему? — радостно вопросил младший, непутевый сынок.

— Да потому что таковы суровые диалектические законы жизни. Ну зачем Вы назвались сыном Гендальфа, когда видели, сколько народа в зале? Ведь Вы чуть не попали головой в петлю! Или правильней будет сказать: пальцем в кольцо?

— Я думал…

— Думал? И как же зовут нашего мыслителя? Может он действительно сын Гендальфа? Или правнук Галадриэли? Или король Гондора? Так я могу ручаться, что нет!

— Меня зовут Фродо… Балаганинс.

— А я Остагорн, сын турецкого подданного. И позвольте поинтересоваться, не тот ли Фродо, который говорил своему спутнику «Теперь я не Торбинс, теперь я Балаганинс»?

— Если кого интересует — то меня зовут Сэм, — воспользовавшись смущенным молчанием рыжеволосого вклинился в разговор водитель.

— Смотрите, смотрите туда, — поспешил сменить тему разговора Фродо и махнул вперед куриной ножкой. Прячась в тени забора, ко входу в трактир ковыляла странная большеглазая личность, — Это тоже сын Гендальфа! Михаил Самуэлевич Горлум.

— Как, еще один? Это становится интересным. Было у волшебника три сына: два умных, а третий дурак. Его нужно предостречь.