Макс Черепанов - Один день десятикласника Егора Коровина

Упав, Егор ощутимо проехался затылком по асфальту, и мгновенно вскипело внутри слепое бешенство. В ладонь уперлось что-то ребристое, круглое - железный арматурный прут, и Егор сжал пальцы, вставая...

- Псих! - заорал Головин, пятясь, но Егор уже бросился на них и лысые брызнули в стороны, пригибаясь и прикрывая руками головы. Муха остался стоять, недоуменно открыв рот, слишком медленно въезжая в изменившийся расклад. Егор пошел на него, ведь Муха стоял между ним и Шайтаном, но в голове, над всей крутящейся в ней мутно-красной каруселью, тихо шептал голос: "нельзя убивать... нельзя калечить...", и потому Егор взял прут за концы и его серединой двинул Муху в лоб - сильно, но не резко. Тот с размаху сел на землю, и только тогда очухался, резво заперебирал ногами, пропахивая задом траву примыкающего к пеналу облезлого газона... но Егор уже шел на Китайца, страшно оскалившись, выпучив глаза и чертя воздух перед собой крест-накрест железным прутом. Тот отступал, медленно, и в узких глазах его не было страха - даже сейчас он был опасен, и хорошо сознавал это. Спустя пару секунд он вообще остановился, пружинисто приседая... Момент был решительный.

- Убью, гад! - заорал Егор и ринулся вперед. С оружием нунчаками, шестами и прочей дрянью они на тренировках не работали, но против лома, как говорится... Кед Китайца больно пнул его под колено, но Егор не упал, и что было силы махнул железякой, метя тому в голову. Китаец вскинул руку в блоке, и тут же взвыл, сжимая ее кистью другой - что-то хрустнуло, когда железо коснулось руки пониже локтя. Егор тут же вновь ударил прутом теперь уже как шпагой, на укол, целясь в живот, добавил ногой в голову, когда тот согнулся - и Шайтан упал. Hа его щеке отпечаталась подошва кроссовка, правой рукой он по-прежнему сжимал левую, и вот теперь он был испуган.

- Беги, урод, лучше беги! - зарычал Егор, снова замахиваясь.

И Китаец побежал. Только тогда Егора отпустило - рассеялся туман перед глазами, снова стало слышно, как скворчат птицы и в отдалении играет магнитофон, выставленный в окно.

Что-то орали матерно из отбежавшей на безопасное расстояние кучки. Егор сделал вид, что гонится за ними, и кучка всосалась в заросли вокруг детского городка. Вернулся, прихрамывая, подобрал с земли слетевшие часы, надевать не стал, засунул в карман. Взял дипломат, и пошел домой - нервно, поминутно оглядываясь назад, не выпуская арматурины из руки. Бросил ее только возле подъезда. Мелькнула мысль - может, взять прут с собой, таскать в дипломате... теперь она вызвала только улыбку. Да и что стоит железо без ярости, а ее в карман не засунешь.

Вспомнился Юра-большой, держащий за воротники двоих развоевавшихся пацанят, чей учебный спарринг ненароком перешел в боевой - и как он им строго втолковывал: "Бешенство, мальцы, последнее дело - голову туманит, отшибает соображаловку. А происходит оно от недостатка сил когда их достаточно или в избытке, боец хладнокровен. Hикогда голову в кумитэ не теряйте, озверевшего подловить - раз плюнуть...". Эх, Юрий Семеныч... Одно дело - спортзал. Другое - улица.

Открыл своим ключом дверь, стал разуваться.

- Егорушка, ты? - спросила мать с кухни.

- Ага, - отвечал он, пристраивая куртку на вешалке.

- Как в школе?

- Да нормально. Пятак по алгебре получил, - отвечал Егор, ощупывая перед зеркалом вскочившую на лбу шишку.

- Все по алгебре да по алгебре. Английский бы подтянул...

Егор скорчил зеркалу рожу. Англичанка относилась к типу людей, несовместимым с ним психологически.

- Иди мой руки, - донеслось с кухни, - пельмешками тебя сегодня побалую...

Отражение улыбнулось и радостно подмигнуло Егору.

Пельмени - это вещь.