Хакеры сновидений: Архив 7-9

Он отдыхал больше часа, затем поднялся, тяжело вздохнул. Взял сумку и пошел дальше. Уже не так много…

Солнце уже начало клониться к западу, когда он наконец-то пришел на место. Пришел туда, куда так упорно стремился. Почти пришел…

Стоя у края пропасти, он глубоко дышал, думая о том, что хоть это место осталось ему верным, что уж оно никогда и ни за что не предаст его. Постояв несколько минут, он оглянулся, затем осторожно сошел с тропы и еще метров сто пробирался по-над краем пропасти. Перепрыгнув узкую расселину, он обогнул щербатый валун и оказался на большой, достаточно ровной площадке, надежно укрытой с трех сторон. Четвертая отвесно обрывалась в пропасть.

Это было его место. Место, которое он любил. Куда не раз приходил, когда ему становилось особенно трудно. Пришел и сейчас…

В двух метрах от обрыва лежало несколько больших гладких камней, манящих присесть и отдохнуть. Он сам спустил их сверху несколько лет назад – в надежде на то, что когда-нибудь придет сюда не один. Придет с друзьями, придет с теми, кто его понимает, кто ему дорог. Не получилось. Как не получилось и многое из того, о чем он мечтал. Не поняли они его. Не захотели понять.

Что ж, он пришел сюда один. Уж этого ему никто не в силах запретить. Бог с ними, пусть живут, как хотят. Как могут…

Он не торопился. Присев на камень, устало вздохнул. Отсюда, с высоты птичьего полета, мир был как на ладони. Правда, города видно не было, он остался в стороне. Да это и к лучшему. Он смотрел на поросшие лесом склоны, смотрел на неторопливо плывущие облака. И думал о том, насколько же все это прекрасно. Душа наполнилась теплом и умиротворением – тем не менее, он не собирался менять свои планы. Ни к чему это.

Он действительно сделал всё, что мог. Всё. Когда-то ему сказали, не то в шутку, не то всерьез, что он родился не в свое время. Наверное, они были правы…

– Эх, Виктор, Виктор… – Голос, раздавшийся совсем рядом, заставил его вздрогнуть. Он обернулся, и увидел рядом с собой человека. Лет тридцати, или немного старше, чуть выше среднего роста, бородатого, с длинными русыми волосами. Незнакомец был одет в старые вытертые джинсы и светлую серую рубашку с закатанными рукавами, его глаза были спокойными и задумчивыми.

– Кто вы? – спросил Виктор, с невольной опаской глядя на незнакомца и думая о том, как тому удалось подобраться так тихо и незаметно.

– Это не столь важно. – Незнакомец едва заметно вздохнул, подошел и сел рядом. – Красиво здесь. Я люблю этот мир, – сказал он, с видимым наслаждением вглядываясь вдаль. – Очень люблю…

– Да, красиво. Мне тоже нравится, – произнес Виктор, чувствуя, как в душе поднимается какое-то неведомое ему доселе чувство. Не счастье, нет. Но что-то очень хорошее.

– Нравится? – незнакомец задумчиво посмотрел на него. – Но тогда почему же ты предаешь его?

– Не предаю. Просто не могу так больше… – Виктор вздохнул и опустил голову. Его не удивило, что незнакомец знал его, более того, ему вдруг захотелось упасть перед ним на колени, неудержимо захотелось расплакаться. И он лишь с трудом сумел удержаться.

– Да, Виктор, это трудно. По себе знаю. – Незнакомец едва заметно кивнул. – Но подумай о тех, кого ты оставляешь, кого хочешь покинуть. Что будет с ними?

– Но они не хотят меня слушать. – Виктор повернулся к незнакомцу, вгляделся в его глаза. И поразился их неземной глубине. В этих глазах было все. Были боль и сострадание, была любовь. В них светились Знание и Вера, Надежда и Понимание.

– Ты ошибаешься, Виктор. Тебе сейчас трудно, ты даже думаешь о смерти. Ведь именно за этим пришел ты сюда.

– Да, за этим, – с дрожью в голосе ответил Виктор. – Потому что не могу больше. Ну не могу я ничего изменить, не могу! От меня отвернулись даже те, кого я любил, на кого надеялся, в кого верил. Если даже они не смогли меня понять, если даже им ничего этого не нужно, – он обвел рукой поросшие лесом склоны, – то что говорить о других? На добро они отвечают злом, над бескорыстием смеются, верность называют глупостью. Обман для них – доблесть, воровство и ложь – добродетели. Глупо все, бесполезно. Никому ничего не нужно…

– Но ведь не все они такие. Есть и те, кому нужна твоя помощь. А ты их бросаешь.

– Да ведь не в них дело, – устало ответил Виктор. – Дело-то во мне. Это я потерял веру, я! Я уже сам не верю в то, о чем говорю им. Когда нет ответа, невольно теряешь веру. Как могу я кого-то учить, когда уже сам в Него не верю? Не верю, понимаешь?

– Так ведь потому я и пришел, – тихо сказал незнакомец, и Виктор вздрогнул, почувствовав на своем плече ладонь незнакомца.

Несколько секунд он смотрел в спокойные глаза сидевшего рядом с ним человека, еще не веря, не понимая, не допуская мысли, что это действительно может быть.

– Это действительно я. – Незнакомец снова улыбнулся. – Тебе трудно, тебе нужна поддержка. Поэтому я здесь.

– Господи… – тихо произнес Виктор, медленно сползая на колени.

– Не надо, Виктор. – Незнакомец едва заметно покачал головой, в его голосе послышалось осуждение. – Не роняй себя в моих глазах.

Виктор снова сел на камень, с невольным трепетом вглядываясь в глаза сидевшего рядом с ним человека. И чем больше вглядывался, тем больше верил, тем яснее понимал, что это действительно Он.

– Ты живой… – прошептал Виктор, дрожащей рукой прикоснувшись к груди собеседника. – Ты существуешь…

– Теперь ты видишь, насколько слаба была твоя вера, – произнес собеседник. – Потому и не шли за тобой люди, что не видели они в твоих словах правды, не чувствовали ее. Ты хотел верить – и не верил. И хорошо, что ты смог признаться в этом сам.

– Что же мне делать, Господи? – во взгляде Виктора было столько боли, что собеседник невольно вздохнул.

– Жить, Виктор. Просто жить. И делать то, что ты должен делать. Не стремись охватить все на свете, не пытайся всех обратить в свою веру. Будь самим собой, неси в душе свет. И тот, кому надо, сам найдет к тебе дорогу.

– Но как быть с теми, кто не понимает? Кто не хочет понять? Как быть с тем злом, что живет в людях? Почему все так несправедливо, Господи…

– Каждому воздастся по делам его. И не я судить буду, сами себя осудите. Сами поймете грехи свои, сами ужаснетесь делам вашим. Так что не ропщи и не бойся, и не кляни непонимающих слова твои. Позволь людям идти своим путем, и не трудись переделывать их.

– Но как же так, Господи? Если вижу я человека заблудшего и запутавшегося, если вижу, что нет в его душе света – так как не помочь ему? Как не открыть ему истину?