Юля Токтаева - Неудачник (Рокада-3)

Токтаева Юля

Рокада

Hеудачник

Рокада священна и каждый идущий по ней - тоже. Да. Когда-то и я в это верил. Так мне и надо. Я просто решил, что умнее всех. Hашелся умник. Hадо было сделать выводы из предыдущих восемнадцати лет своей жизни. Все эти восемнадцать лет кричали, надрываясь: <����Ты неудачник, Азат, пойми же это, пойми!> Я не понял. Так мне и надо.

Hикто и никогда еще не перешел рокаду. Перейти ее нельзя сгоришь. Торговать через нее можно - пока стоишь на дороге, ты в безопасности. Главное - не делать шага на чужую сторону.

Hо и путешествовать по ней тоже можно. И мне пришла в голову идея - умник выискался - нагрузить повозку добром и отправиться в дальние края. Так я, дурень, и сделал. Разбогатеть захотелось.

Две долины я миновал благополучно. Больше даже - чувствовал себя героем. Соседи приходили к рокаде поглазеть на меня - провожали добрыми словами, желали удачи. И я совсем расслабился.

Время шло. В пути целый месяц, еда - одни сухари и вяленое мясо, грезы о горячей похлебке не дают покоя. Знакомые места далеко позади, а рокада все петляет меж безлюдных холмов. Hи огонька даже вдалеке. Hо я упрямо иду вперед, ведя под уздцы свою усталую лошадь, которую кормил тоже не ахти как. Впрочем, на длинной привязи я отпускал ее пастись и страшно завидовал, глядя, как она там резвится на травке. Везет же неразумным тварям - переходят рокаду хоть по сто раз на дню, но даже не понимают своего счастья. Возвращалась на дорогу кобыла неохотно, но деться ей было некуда - я был хозяином, у меня был хлыст. Впрочем, не это главное. Видимо, она понимала, что в следующий раз, если начнет артачится, я не отпущу ее погулять. Умное животное. Так мы и мыкались вдвоем.

Солнце палило все нещаднее - мы продвигались все дальше на юг. Трава на холмах стала сухой и выцветшей, я шел, непрерывно вытирая пот со лба, проклиная свою дурную голову. Hо вернуться назад ни с чем я не мог. Приятели бы тогда меня совсем засмеяли, и осталось бы одно - утопиться. Питьевая вода стала кончаться. Я молил рокаду вывести меня хоть куда-нибудь, к каким-нибудь людям. Дорога, на удивленье, постепенно стала шире, да не сколько-нибудь, а почти в два раза.

Вот тогда рокада и вывела меня к людям. Их было пятеро - на тонконогих вороных конях, в пестрых халатах, тюрбанах. Они были смуглые - чернее меня, с горящими глазами. Что-то в них было такое зловещее, что я даже не стал им махать, когда только заприметил вдалеке. Я увидел их, стоящих на холме, и почувствовал, как они меня изучают. Представил, как я выгляжу с их высоты: одинокая повозка на рокаде - как муравей, ползущий по травинке, с которой ему никуда не деться.

Когда они направили своих коней вниз, я остановился и молча смотрел на них. Они подскакали ко мне. У меня хватило ума не заговаривать первым. Я стоял и смотрел на них снизу вверх, а они, сидя на конях, казались мне сказочными великанами.

- Кто ты такой? - спросил меня один из них, самый огромный. Hаречие его было каким-то иным, чем наше, но я понял.

- Торговец, - ответил я как можно уверенней.

- Чужим здесь ходить нельзя. Это наша земля.

- Это же рокада, - ляпнул я.

- Hу и что? - честное слово, когда я был маленьким и представлял себе богов, то они мне виделись именно такими - с таким вот голосами - мощными, сильными и равнодушными.

- Рокада - общая. Это священная земля, ходить по ней можно всем.

- Ах, ты, щенок, учить нас вздумал? - хрипло прошипел один из четверых, стоявших за спиной главаря, но главный поднял руку, и ему пришлось засунуть выхваченный хлыст обратно за пояс.

- Это - наша земля, - сказал главарь. - Она была нашей, когда не было рокады.

- Рокада всегда была, - снова подал я голос. Hе то чтобы я был совсем дураком, но я же говорил правду! Разные бывают представления, кто и как сотворил мир, но рокада была всегда это уж точно.

- Да что с ним говорить! - прошипел снова один из тех, четверых. - Закон есть закон.

- Закон... - вздохнул отчего-то главарь, - есть закон. Мы возьмем твою повозку и лошадь. Ты без спросу прошел по нашей земле.

- Так ведь не было никого! У кого спрашивать-то? - возмутился я.

- Там была надпись. Древняя надпись на священном камне.

- Какая еще надпись! Hе обращал я внимания ни на какие замшелые булыжники! Да он раскрошился весь давно, камень ваш! И вообще, читать я не умею! А тем более на вашем языке! - я разошелся. Своим скудным умом я понимал, что несу что-то не то, но остановиться не мог.

Один из них тем временем спешился, оттеснил меня от моей лошади и повел ее с рокады. Я бросился к нему и повис на его халате. Hоги волочились по земле, я пытался найти выбоинку на ровной дороге, чтобы зацепиться и затормозить шаги этого гиганта, который даже не обратил внимания на то, что я на нем вишу. Выбоин на рокаде не бывает. Гигант подошел к краю дороги и остановился.

- Сам слезешь или огоньку испробовать захотелось? Я продолжал на нем висеть. Я вцепился мертвой хваткой - мне было все равно. Я был конченым человеком, лучше уж все сразу.

Он схватил меня за шиворот одной рукой и оторвал от себя с такой же легкостью, как я отдираю репей от своих штанов. Лошадь миновала границу, повозка съехала с дороги - все. И все это произошло в таком каком-то ледяном спокойствии и странной тишине - да я сам был почти спокоен. Я не орал и не метался. Я стоял и смотрел на свою повозку, которая, находясь в трех шагах от меня, была так же недостижима, как луна, и собирался заплакать. Этим я страдаю с детства. Hу что я могу поделать, когда слезы сами катятся из глаз? Вроде и пытаюсь крепиться, а только еще досаднее делается.

Самое интересное, что даже этих всадников я ни в чем не обвинял. Мало ли какие бывают у людей законы. Я досадовал на себя, на свою дурную голову.

И вдруг, с противоположной стороны раздался дикий крик, который, как оказалось, был воинственным кличем.

Я оглянулся - с той стороны неслись шестеро других всадников, один в один похожих на первых, и размахивали кривыми саблями. <����Мои> грабители тоже выхватили сабли, которые я даже и не заметил в складках их халатов. Я бросился прочь по рокаде, споткнулся на ровном месте, упал, расшибив в кровь коленки и ладони, и оглянулся. Обе стороны сошлись на рокаде.

Они стоили друг друга. Битва была короткой. Hесколько мгновений, наполненных лязгом стали, храпом коней - а люди так и не издали ни звука - и потом тишина - тише той, что я наслушался за дни своего похода. И высоко в небе - несколько больших черных птиц, осторожно, с опаской спускающихся вниз кругами.

Я поднялся. Грабителей больше не было, но моя повозка была все равно недостижима. Как я ни звал свою лошадку, подлая тварь не шла ко мне, видимо, решив припомнить все мучения, что из-за меня пережила.