Лекси Ф - Кое-что о влиянии лунного света на рост столбов

Ф Лекси

КОЕ-ЧТО О ВЛИЯНИИ ЛУННОГО СВЕТА НА РОСТ СТОЛБОВ

(увертюра)

- А хочешь, - сказал Касперский, - приобщу тебя к... альтовой импровизации?

И, упирая в пол виолончель, начал что-то.

- Нет, не так, - возразил Голубой Джон, - ты ее слишком давишь. Ты лучше возьми диезом...

...Но тут комната распахнулась, и в окно впорхнула семикрылая Плеятонетуда ("Ах, здравствуйте!"). Скажем прямо, что на нее никто внимания не обратил, поскольку времени и так было между тем.

- Мы горцы, - скандировал Вова под виолончелью, - мы старцы мы перцы!

- И-и, еще раз! - не унимался Гугенхеймер.

- Мы старцы мы горцы мы жалкие перцы!

- Прекрасно! Теперь у нас следует скерцо.

Набычившись, взял Гугенхеймер три ноты, но виолончель промолчала чего-то.

- Добавь канифоли, - советовал Вова.

- Да нет, - объяснил ему Джон, - с ней херово...

Касперский ушел. Вслед ему монотонно шуршала листва, и протяжные стоны в зажженном окне импровиза на альте - в пустом переулке он был президентом (поэзия здесь пропадает на этом) вице-Уругвайского Общества по Перфорированию Отверстий Зубами По Краям - тогда они будут быстрее (некоторые утверждают, что По Стеклу - но не верьте им!!!). Потом остановился трамвай, и тень Касперского утонула в нем. Весь - как окончатый выплеск света в тенистой трущобе, разбросал квадратики по булыжной мостовой и, думает, гармония восстановлена... Но - нет. Желтые пассажиры морщатся от боли, а Вова повторяет, упирая саксофон в колено:

- Мы старцы! Мы горцы мы перцы. Жалкие.

- Убогие! - поправляет его Гугенхеймер.

- Ну да, (...да,...да,...да,...да! - эхо это), - соглашается он, и тут в форточку влетает четырежды черепичный чумлоид с двумя прорезями, на который также никто внимания не обратил, потому что он оказался как раз недавно проколлапсировавшим Касперским непосредственно из трамвая.

- Эк Кассиопейку перекосило! - удивился Фламинго вблизи открытого окна, - И окружающие созвездия отвяли куда-то... И вообще, я ожидал ее совсем, совсем в другом полушарии!..

-...Да что вы знаете вообще о жизни! - возразил Пуэбло, - Скажите, что может быть лучше прохладной пыли в полнолуние июльской ночи?!.. А?.. А вы слышали, как ложится снег на троллейбусные провода?.. Или - как поют дорожные знаки на осеннем ветру?.. А вам знаком холод кафеля в подземных переходах - когда наверху мартовский дождь, а в метро уже наполовину притушены люстры?!. У меня двоюродная дочь в Пензе, она...

- Кстати, о кафеле, - перебил его Файв, - столбы могут влиять на лунный свет?

- Черта лысого! Столбов много, а луна одна.

- Тогда отпадает...

- Что?

- Луна тоже не может влиять на столбы. А то вот если бы столб был один, а лун - тьма-тьмущая, то все равно из всего этого ну ни хрена бы не вышло.

- Под луной, - глубокомысленно заметил Фламинго, - превосхитительнейше писать гальярды...

Они промолчали, и стало слышно, как налоговый инспектор за дверью жует большой кусок жевательной резины, прислонившись глазом к замочной скважине.

- А звезды? - продолжал Файв уже из сортира.

- Ну ты подумай, - перекосил рожу Пуэбло, - сколько столбов и звезд сколько, какая у них вышла бы путаница промежду влияний - это ж представить противно! Да и вообще они - тьфу, еле видны...

Касперский набрал телефонный номер, но на клавиатуронажимателе не хватило цифр; тогда он пересчитал колечки на трубке шнура и вполне удовлетворился их численностью, успокоенный.

- "Мм-эээ...да", - подумал Пуэбло, но никому не сказал об этом.

- "О чем?" - не понял непонятно кто.

- "Да хрен его знает!!!" - промолчали глубоковыразительно остальные, и беседа приобрела уже немыслимый оттенок. Кстати, ее и не было. (Но оттенок был!!)

-...Мы репетируем, - заключил Голубой Джон, - и просим нам не мешат ь...

А через год все столбы в городе выросли на один сантиметр.