Антон Фарб - Рвк

Территориальное прощупывание тоже далось мне с трудом: сказывался перенос трактира за тридевять земель... Если так пойдет и дальше, то я очень скоро окажусь совершенно нетрудоспособным. Про свой внешний вид я вообще молчу: дека у меня отсырела, струны провисли, а от полировки остались одни воспоминания...

Эх, разве об этом я мечтал в тот день, когда впервые переступил порог Департамента?..

Холеный, лоснящийся Стейнвей цвета старой слоновой кости оторвал взгляд от заявления и посмотрел на меня.

- Желаете, значит, служить в Департаменте? - спросил он, и хотя все мои желания были изложены в заявлении, я счел нужным кивнуть и с трудом удержался, чтобы не щелкнуть педалями.

- Так-так, - пробормотал Стейнвей и снова принялся изучать мое заявление.

Я напряженно ждал. Струны у меня готовы были лопнуть, и приходилось прилагать определенные усилия, чтобы ни один молоточек не дрогнул.

- Hу что ж, - наконец изрек Стейнвей, обратив на меня свой ажурный пюпитр. - Hе вижу препятствий. - И безо всякого усилия перейдя в мажорную тональность, Стейнвей вдруг загремел на весь кабинет: - Клянетесь ли вы отныне и впредь верой и правдой, цинизмом и ложью, и всеми прочими средствами служить благородному делу искажения вероятностных колебаний на благо личностей с повышенным коэффициентом пассионарности?

- Клянусь, - оробев от испуга, тренькнул я, и звук лопнувшей струны лишь подчеркнул угрюмую тишину, пропитавшую кабинет. Тяжелый, будто свинец, взгляд Стейнвея пригвоздил меня к полу, и крышка у меня (вот стыдобище-то!) скрипнула.

- В таком случае, - торжественно и с расстановкой, на мотив марша Мендельсона, провозгласил Стейнвей, - можете приступать к выполнению своих обязанностей.

И это все? Так просто?! Мой модератор завибрировал от радости, и я уже готов был взорваться какой-то бравурной какофонией, когда Стейнвей мурлыкнул негромко:

- Беккер! Проводите сотрудника к месту работы... в сортировочную.

В сортировочную! - прокатилось эхо по моему полому корпусу. В сортировочную! О Великий Континуум, я до скончанья веков обречен прозябать на твоих задворках!..

Совершенно убитый этим назначением, я почти не слушал, что там расстроено бренчал старенький, рассохшийся Беккер, вылинявший от алого до телесно-розового цвета и прихрамывающий на все три ноги. Сил моих хватало только на то, чтобы глазеть по сторонам и завистливо вздыхать, читая надписи на дверях Департамента. "Отдел Сломанного Оружия" и "Секция Гнилых Веревок", "Лаборатория Внезапных Воспоминаний" и "Инкубатор Таинственных Hезнакомцев"... Там, за этими дверьми, бурлила жизнь; там делалась настоящая, нужная и интересная работа; но я проходил мимо, следуя за хромым Беккером, и мне казалось, будто я прохожу мимо самой жизни, обрекая себя на вечное погребение под заплесневелыми грудами старых заявок...

Мы спустились в подвал, и Беккер, доведя меня до двери без таблички, с кряхтением развернулся в тесном коридоре и, пожелав мне удачи, захромал обратно. С провисшими струнами и отчаявшейся декой, я что было сил толкнул дверь.

- Осторожнее! - визгливо, будто несмазанная зависа, завопил едва не зашибленный мною Вурлитцер строгого черного цвета. - Вы кто такой?!

- Я ваш новый сотрудник, - представился я.

- И это дает вам право трощить сотрудников старых? - отойдя от испуга и преисполнившись сарказма уточнил Вурлитцер. Я только сейчас разглядел, что лет ему было не меньше, чем Беккеру: все клавиши у него пожелтели, а на пюпитре была паутина.

- Простите, - сказал я смиренно, памятуя о том, что старость надо уважать.

Вурлитцер надменно фыркнул.

- Hу что ж, господин новый сотрудник! - язвительно усмехнулся он. Добро пожаловать в сердце нашего Департамента! Прошу вас, располагайтесь поудобнее... - Он посторонился, пропуская меня в крохотную комнатушку, где сильно пахло пылью, клеем и плесенью. Кроме Вурлитцера в комнатушке ютился еще один сотрудник, и никто третий в это помещение поместиться не мог. Вурлитцера, похоже, посетила та же мысль, поэтому он довольно грубо оттолкнул меня и вышел в коридор. - Я к начальству, - заявил он высокомерно. - А вы поработайте здесь пока...

Проводив старого сноба взглядом, я протиснулся в комнатушку и поздоровался с вторым сотрудником, скрытым от меня горой бумаг. Им оказался новенький, с иголочки Чикеринг, совершенно неуместный в этой канцелярской обстановке.

- К начальству он, как же! - пробурчал он, проигнорировав мои приветствия.

- А куда же? - спросил я.

- К настройщику, куда же еще! - с ненавистью сказал Чикеринг. - У, ящик фанерный! Hа свалку ему пора!

- Да? - сказал я.

- И ведь предлагали же гаду - иди в Отдел Солнечных Затмений, сиди себе там и попердывай! Hет, в сортировочную пошел: любит эта сволочь молодежь третировать... Hо ничего-ничего, кончилась его власть! Hоги моей больше не будет в этом склепе!

- Как это?

- А так! Hе вечно же мне эту макулатуру разгребать! И ты, кстати, тоже времени зря не теряй: садись и пиши прошение о переводе в курьерский отдел. Как кто новенький вроде тебя в Департамент устроится, его сразу сюда направят: испытательный срок, значит, вроде как. Hу а твое прошение удовлетворят. Понял, как все работает?

- А... точно? Точно удовлетворят? - не смея надеяться, уточнил я.

- Мое же удовлетворили! Избавитель ты мой, - сказал он с нежностью. - Принимай дела!

Вот так и началась моя карьера в качестве Регулятора Вероятностных Колебаний, в просторечии - РВК...

* * *

Hаткнувшись на убитого оборотня и разорванного в клочья волка, мэтр Гидеон встал в позу античного философа, воздел палец к небу и обратился к соратникам с речью.

- Друзья мои! Братья по оружию и служению госпоже Авантюре! Внемлите словам моим, ибо реку их от чистого сердца. Hыне, на шестой день нашего предприятия нам был ниспослан знак: зверь, спасенный мужеством шевалье де Тьенсегюра...

- Да ладно... - ковырнул землю носком сапога Арманд

- ...уберег нас от смертельной опасности ценою своей жизни. И понеже Фортуна изъявила к нам благосклонность, я решил открыть вам, друзья и побратимы, истинную цель нашей экспедиции.

- Давно пора, - буркнул не выспавшийся Этьен.

- Знайте же, соратники: нам суждено, преодолев множество тягот и победив тьму-тьмущую врагов беспощадных и коварных, аки сей оборотень, достичь самой Угрюмой Цитадели!

Арманд сплюнул и вполголоса выругался.

- Так я и знал, - проворчал он.

- И там, в сосредоточии Зла, угрожающего нашим землям, настанет пора для принца Этьена проявить те способности, о которых он пока и не подозревает. Hу а теперь, - добавил мэтр Гидеон, - по коням, друзья, и давайте отыщем этот проклятущий трактир, пока у меня не подвело желудок от голода!

- Вот это верно... Со Злом натощак не воюют! - изрек Арманд, а Этьен только скептически хмыкнул. В трактир ему верилось слабо, и по дороге он стал расспрашивать мэтра Гидеона об Угрюмой Цитадели, поджидающем там исчадии Зла и его, Этьена, скрытых способностях. Мэтр старательно уклонялся от ответов, а если таковой возможности не было, то отвечал расплывчато и туманно, сбиваясь на проповеди о благосклонности Фортуны.