Кока Феникс - Люсипаф

- Нет, - мотнула головой Подруга. - Который сейчас час?

- Три, - появилась Люси с заварочным чайником. - Ох, мне же еще в Университет. Совсем забыла! - начала подниматься Подруга. - А не опасно, Влад? - справлялась за Подругу Люси. - Нет, ничего, уже можно. Если надо, Юра, иди. Поднимайся и иди! Да здесь и недалеко. Но чтоб в понедельник...

- Да, конечно-конечно, - приходя в себя, заверяла Подруга. - До понедельника.

- Всего доброго! - в один голос пропели молодожены. И дверь захлопнулась.

* * *

- Степь мы отрезаем тебе, держи, Дима, - торжественно говорил Фефела, склоняясь над политической картой мира. - Громи там Мамая и желтолицую нечисть.

- Яволь, майн Фюрер! - Молодец, молодец. Грецию, Цока, вместе с морем получай. И распологайся широко, мы к тебе на каникулы будем летать.

- Зиг хайль! - положил пятерню, будто нажал септаккорд Лопоухий.

- А остальное, партайгеноссен, райхсканцелярия приводит к общему знаменателю, - и Фефела перечеркнул остатки суши и океана свастикой.

- А?! - победно осмотрел он собрание. - Гениев-то раз-два и обчелся!

- Это справедливо! - кукарекнул Зигфрид, как никогда молоденький сейчас и чрезвычайно похожий на степного жителя.

Нет, с национальностью у него были лады, а вот глаза он щурил за линзочками так, будто ветер ему дует в лицо. И точно подхваченные ветром назад были закинуты его волосы. И казалось, что стоит он посреди степи с мечом, а навстречу несметные полчища Мамайские.

Лопоухий же наоборот: септаккорд нажмет - и вся Греция на том вместе с морем.

Фефела оглядел своих рубак и торжественно записал дату.

- Сегодня день рождения 4-го Райха! Партайгеноссен шаркнули туфлями и застыли со вскинутыми вверх руками. - Почитаем. Ein Buch fuer Alle und Keinen. - Ja, - прозвучало троекратно в ответ.

* * *

У Люси и Пафнутия горел повсюду свет, из кухни доносились голоса, и пахло ванилью. Третьим собеседником был Женечка Клюковякин. Он прямо с залива завалился к Пафнутию в гости, да такой мокрый, что Люси, высунувшись из-за косяка кухонной двери, всплеснула руками и вскрикнула:

- Ты шо такой мокрый, Женечка? Дождь шо ли был? - Да, нет, - смущаясь заалел тот. - Это меня Финский залив забрызгал. Я там одно место искал. Мне недавно приснилось...

- А-а-а, - теряя интерес, задвинулась за косяк хозяйка. Пафнутий стоял в прихожей и удовлетворенно улыбался. Он был уверен, что Женечка пожаловал с тем самым. Однако после нескольких фраз Пафнутий сосредоточенно чесал за ухом, а Люси, углубляясь в свою роль, подпирала рукою подбородок, внимательно вчитываясь в стихи, лежащие перед ней на кухонном столике.

- Понимаете! - щебетал мокрый Женечка. - Мы хотим именно с Реквиемом дебютировать, а музыка никак не идет! Вы, Люси, смогли бы! Мы вам так будем благодарны! И гонорар, конечно. Владик ведь тоже песни пишет? А нам с Юрочкой так бы хотелось. И чтоб только сопрано и фортепиано. Камерно и высоко.

- Сопрано и фортепиано, - подхватил Пафнутий и, серьезно выдохнув, добавил:

- Да, это тяжело! Люси молчала и делала вид, что читает стихи. Но вдруг и она подняла голову со своей подпорки и, не глядя на Женечку, спросила:

- А чьи это вы стихи хотите на музыку положить? - А, это, - застеснялся Женечка, - это Юрочкины стихи. Уже старенькие, но мне очень нравятся. Длинные, - растянуто произнесла Люси и подумала: "Это ж сколько музыки надо написать!" - Длинные, да, - сиял Женечка, втягивая тонкими ноздрями аромат ванили. - Юрочка их даже не стихами, а простынями зовет.

- Это правда, - улыбнулся Пафнутий. - Что правда, то правда. Только спать на них нельзя!

Теперь засмеялась Люси. Она вдруг вспомнила Моцарта. "А что если! - сумасшедше подумалось ей. - Вольфганг Амадей Люси..."

Но хохот сбил ее мысли. Рядом дергался Пафнутий, и сотрясался мелкими шажками ему в такт Женечка. Все трое хохотали.

- Стоп! - обрезала вдруг Люси, еле сдерживая выскакивающую печень. Это же очень серьезно, Влад.

Пафнутий мгновенно посерьезнел. Сжался и Женечка.

- Думаю, Евгений, мы возьмемся, а, Влад? - посмотрела на мужа Люси. Только с самыми высокими намерениями, с самыми высокими...

- Конечно-конечно. Реквием, - заспешил подтвердить решение Пафнутий.

В дверь стукнули три раза, пауза и еще три раза. "Свои!" - бросила в Пафнутия взгляд Люси. - Ох, кто-то идет! - поднимаясь и скрипя при этом паркетом, удивился Пафнутий. Он подошел к двери и открыл хранившие его покой засовы. В темноте что-то задвигалось, зашоркалось, потом чьи-то руки обхватили Пафнутьичью голову, и мягкие губы угодили точнехонько Пафнутию в лоб. Раздался чмок.

Люси, ошарашенная, ухвативши своим музыкальным слухом этот смертельный для нее звук, оставила гостя, спрыгнула с верхотуры пианического стула и, как есть, в халатике бросилась в прихожую. "Убью!" - мелькало у ней в мозгах, волосы лезли в глаза, под яблочком стянуло и встало комком.

- Тетя Пальмира! - заорал Пафнутий. - Люси, тетя Пальмира приехала!

- Ты чего такой счастливый, Влад? - тихо и мрачно, вытирая уже успевшую покрыть гладкий девический лоб испарину, прошипела Люси.

Тетя в это время зарылась в чемоданах на лестничной клетке, и что-то там чирикала, упоенная своим приездом.

- Ты что, Люси, тетя же! Я же тебе рассказывал. Ведь я у нее все детство провел, в этом, в этом... А, ну как его, забыл!

"Мухосранске!" - хотела подсказать Люси, да прикусила язык, так как тетя стояла уже перед ней и тянула свои руки, и складывала бантиком губы для поцелуя.

- Тетя, где ты живешь-то, забыл название? - Ох, и не стыдно ж тебе, Вадичка?! Забыл! Чуть ли не родом из тех мест, а забыл. Шу! Ну, вспомнил? Шу? - выдохнула тетя огромную волну счастья из своей пышной фигуры - так ее переполняло по случаю приезда к племяннику.

- Шурюпинск, конечно, Шурюпинск! - засветил себе ладошкой по лбу Пафнутий.

- Ну, здравствуй, свояченица, - чмокнула, наконец, тетя Пальмира и Люси.

- Здравствуйте, - чуть ли не морщась, выдавила Люси и, перебивая тему, обратилась к мужу:

- Так, Влад, я хотовлю хороховый? - вкладывая в эти слова чуть ли не суть жизни на сегодняшний день.

- А, да-да! - двигая неподъемные багажи тети Пальмиры, отдувался Пафнутий.

- А вы откуда родом будете, Люсенька? - неожиданно спросила тетя. И лоб в лоб стояла перед Люси. - Петербуржанка?

- Да, нет, - ввязался Пафнутий. - Люси из Ростова, тетя.

- А-а, то-то я и слышу ховорок-то, вроде, как родной, - оборачиваясь к Пафнутию, объясняла тетя Пальмира, и, уже развернувшись к пришпиленной на месте свояченице, доезжала ее:

- Так значит, мы с вами землячки, Люсенька! Я же там поблизости тоже...

- Да! - картинно закричала Люси. - А из какого хорода?

"Все-таки моя концертная деятельность даром не прошла!" - ликовала она, восхищаясь своим самообладанием. - "Ведь ненавижу эту тетю, убить хотова, а так смеюсь!"