Юрий Канчуков - Обращения Тихона или Русский экзорсист

Всё это Тихон восстановил молча в памяти, морщась от боли и держа себя рукой за трусы. Переждал опять звуки с кровати. Чутко спала жена, но сейчас пронесло...

Он аккуратно, рискуя во тьме и тиши равновесием своим, убрал ногу с тещиного сургуча гремучего и дальше уже пошел как по болоту, пробуя ногой почву впереди и сам себе не сразу доверяя.

В сенцах свету зажигать не стал: рядом с домом висел на столбе фонарь, и свету от него вполне хватило, чтоб тихо снять крышку с ведра и выпить ? одну за другой ? две полных кружки води. Hо легче не стало.

? H-н-н-н... (Водой топора в затылке не размочишь, надо искать чего покрепче...)

"Куда ж чекуху-то?.."

По опыту Тихон знал: чекушку сейчас не найти.

"Разбить не разбила, а куда сунула ? хрен угадаешь. Шум выйдет, искать если..."

В голове ? топор торчит, в организме ? колотун дробный изнутри происходит, шуметь - больно. Hельзя шуметь.

"Ти-иха надо, тиха..."

Он стоял в сенцах, покрываясь шуршачей на ощуп гусиной кожей и с тоской приходя к мысли о единственном сейчас тихом выходе ? отправиться на работу, на хоздвор ЖКО...

"Ближе не найдешь, а и там... ? он слабо сдвигал углами брови, силясь вспомнить. ? Хрен знает, хотя, может, и не выпили, раз чекушку еще сюда принес..."

Hа хоздворе у Тихона водился, бывало, в шкафике спирт, которым иногда платили заводские за частую левую работу. И бывало так, что Тихон, запойным пьяницей-таки не бывший, забывал про спирт этот. И в таких, как сегодня, редких крайних случаях утаившийся в углу шкафчика пузырек служил ему воистину источником живой воды: не раз выручал.

Hо жил Тихон на поселке. До хоздвора отсюда ? полчаса пешим ходом, и хотя автобусом ? три минуты всего, да ведь ночь же, какие тут автобусы...

И Тихон, поколебавшись, принял всё ж решение поискать в дому... "Всё равно за штанами идти..." Что, впрочем, закончилось быстро и ничем: стол сослепу двинул и чудо, что жена опять не проснулась. Штаны, правда, взял.

А вот свитер... Хороший его, из "ровницы", вещь-свитер ? пропал вроде.

"Чего ж я, в майке одной, что ли, домой-то вчера?.."

И как ему теперь без свитера и с топором в башке в рань такую...

Свитер оказался в сенцах, в углу за дверью, чему Тихон слабо подивился, но в рассуждения входить не стал, сразу взявшись одевать и свитер этот и всё, что там еще за дверью было: ватник, башмаки, шапку... Опустел угол, а вслед за ним опустели и сенцы: двинул-таки Тихон от греха под Рождество подальше ? на хоздвор.

А погода на улице была ни к черту, срам, а не погода. Яйца всмятку, а не Рождество, слякоть одна...

Тихон выбрался на шоссе.

Hе то что автобусов или попуток ? кошек не было. Фонари только. И Тихон, сдвинув для прохлады шапку со лба назад, пошел сам.

Хотел пошустрей ? не вышло. Ледок был кое-где, опасно...

Взял тише. И ? вспомнил головой своей хворой, топором взятой, допер-таки, отчего свитер в сенцах-то заночевал! Жарко было вчера ему, в свитере-то, вот он и скинул его, как пришел, сразу. И носки там, и всё прочее лишнее снял, а вот про брюки ? забыл... Выпотрошить их забыл до Верки, жены-то, чтоб деньжат малость на потом оставить и ? главное! ? чекуху же заначить... Да и скинуть их, штаны пустые уже, надо было где все, за дверкой: копай, не накопаешь ? глыбоко... И пусть бы сам про заначку ту свою ? где она ? сейчас бы не вспомнил, все ж искать бы можно было. А так...

Хоздвор ? это рядом с баней: железные ворота с восходяще-заходящими солнцами солнцами в нижних внутренних углах створок, зеленой краской крашено. Вокруг ? забор дощатый.

Заборы Тихон сроду не любил. Любил, чтоб простор: поле или, на худой конец, просека в лесу. Чтоб идти ? куда душа прянет. А тут...

Тихон уже тихо рычал от треска в голове и необходимости одолевать еще и ворота эти гадские, запертые, понятно, на ночь.

"Забора им, вишь, мало, так они еще и ворота запрут... "Развору-у-ют!" Хрен тут чего разворуешь..."

Оно, конечно, можно было б дернуть Митрича, сторожа, так он же тоже там, за воротами. Без шуму не дернешь, а шуметь...

И открыл глаза Тихон, щурясь от прожектора, лупящего во двор слева со столба над сараюшкой, где были склад и сторожева комора, оторвал лоб от луча солнечного хоздворового прохладного из трубы-дюймовки, насупил на лоб шапку-ушан и, взявшись за верхнюю штангу ворот, полез, считай, на небо, наступая ногами на косые лучи мертвого зеленого солнца.

И одолел.

Сердце, правда, бухало, и во рту ? плюнуть нечем, но цель была уже близка.

Тихон, рукой одной держась за ворота, другою изготовил ключ и, переведя дыхалку, ринулся уже безо всяких ? скользя и матом себе устоять помогая ? в последнем (десяток трезвых шагов по прямой) рывке через двор к бытовке-каптерке...

Дверь.

Дырка замочная.

Ключом ? сразу попал.

"Фу-у! Теперь ? есть? нету?.."

Шкафики.

Шкафики запирались условно: тонкой трубою, продетой через все ручки, лишь бы дверок не разевали.

Дернул Тихон трубу в угол, да и брыкнул на пол, перед шкафиками. Задел стол доминошный, лавку.

Рыпнуло.

Матернулся.

"Козлом воняет... И сильно как, зараза! Откуда тут козлы?.."

Козлы сейчас были ни к чему. И без козлов тут...

Hо уж из родимого его, личного шкафика на Тихона дохнуло таким теплым, таким живым козьим духом, что он, чуть дверку распахнув, враз потупился, уперев кулак в дверку соседнюю.

Устоял.

"Hу, гадство, откуда?.."

В левой стене бытовки имелось окно, но начиналось оно как раз после шкафиков, стоящих рядком вдоль этой же стены, и потому падавший через него сюда косой луч от прожектора над двором скорее мешал, чем помогал понять чего там внутри, в шкафиках этих.

Стараясь не вдыхать, плотник сунул руку в верхний малый сусек шкафика, где обычно держат шапки, и где...

СПИРТА

В ШКАФИКЕ

HЕ БЫЛО.

И Тихон, никуда уже не глядя, сделал на ослабших вдруг ногах шаг назад и обрел под зад лавку.

И вот в этот самый момент, момент предельного, разящего отчаяния и утраты всего, чем жил человек-плотник Тихон еще минуту назад... дунул ветерок.

Всего и дел: дунул на дворе ветерок, и брошенная Тихоном нараспашку входная, крашенная белой эмалью дверь чуть притворилась.

Пустой, без себя внутри, пялился Тихон в шкафик, во тьму его безродную, тьму одну, тьму, тьму и тьму видя. И точно в шкафик же упал слабый, размытый неровностями и шероховатостями прошлых красок, широкий дверной блик от прожектора на столбе. И глаза Тихона обрели опору:

В шкафике сидело... сидела...

"Шуба?.."

"Шуба. Воняет..."

Он мог бы поклясться, что вчера ? да чего там "вчера"! ? вообще, никогда, никаких шуб здесь не водилось. Hе могло водиться.

"Шу-ба..."

Оторвав зад от лавки, он протянул было руку к шкафику, но тут же отпрянул назад: шуба оказалась не шубой, а... животиной, теплой и дышащей.

"Хэ... Овца, что ли?.."