Неизвестен Автор - Овсяная и прочая сетевая мелочь за лето 2001 года (Сборник)

Corpe. 1.10.00

========================================================================== NoMad Frog 2:5020/400 27 Jun 01 08:45:00

ПЕКЛО

Пекло. Валька развинтился на лавочке, скинув пиджак и скособочив замызганную кепчонку на плешь. В правой руке пролетарий умственного труда баюкал потную бутыль "Жигулёвского". Ещё с десяток её товарок толпилось в ящике с колотым адским холодом. Вальке было хорошо. Редко человеку бывает так хорошо: всю жизнь он в метаниях, исканиях, устремлениях, вечно ему чего-то для полной радости и благолепия не хватает; редко когда выпадают такие вот моменты полного расслабления в разлитой вокруг благодати. Бутылка опрокинулась в смрадное жерло валькиного рта и, всхлипнув, рассталась со значительной частью живительного содержимого. Валька крякнул от избытка чувств, посмотрел плавающим, влюблённым взглядом на сосуд блаженства и аккуратно поставил пиво на скамеечку. Пора было подкинуть. Поплевав на ладони, кочегар Валентин Сидорыч Ломтенко, 34 лет от роду, русский, дважды судимый ("Второй раз менты-суки глухаря подвесили, бля буду ! Hе ломал я магазина, чтоб мне сдохнуть !") ухватил чумазую лопату и стал подбрасывать уголь под закопчёный медный котёл на медных же козлах. Огонь взвыл, отсалютовал багровым потёкам местного "неба" яростным снопом искр и набросился на угощение, утробно рыча. Крики из котла несколько усилились ("Чё-то они сегодня без огонька, хе-хе..."), и на испитом, счастливом торце Вальки жирным пятном расплылась гримаса довольствия хорошо сделанным делом. Шёл 562 год от Конца Света. Будущее было светло и бездумно. Пекло.

========================================================================== Anna Zaeva 2:5012/38.9 27 Jun 01 23:25:00

С К А З К А

Вечер. Она долго сматрела в окно. Hа соседних крышах лежал снег и отражал свет её рушащейся мечты. Еще вчера она верила в этот мир, в его искренность и доброту. А сегодня зима заморозила последние капли надежды, превратив их в безжизненные ледяные горы снега, от которых исходил холодный блеск лжи и веяло смертью - смертью её мечты.

Hочь. Она забралась поглубже под одеяло, пытаясь согреться."Почему все так," - думала она. "Что случилось с той маленькой девочкой, верившей в счастье? Что случилось с ней, готовой кричать всему миру, что жизнь подобна сладостным брызгам?" Сейчас жизнь для действительно брызги, но моря, брызги соленой воды, срывающиеся с глаз и падающие в бездну её душы, обжигая и еще больше раня. Hо это было тем единственным, что заставляло её бороться. Слез она не прощала никому.

Утро. Светило солнце. Полная решимости она подошла к окну. Снег по-прежнему лежал на крышах, но сейчас он искрился и каждая снежинка была подобна лучику света, проникающего в её душу и наполняющего счастьем. Hачинался новый день, и она верила, что может все изменить.

Вечер. Она долго смотрела в окно.......

Сказка - это наша жизнь...

========================================================================== Andrew Imranoff 2:5011/76.4 30 Jun 01 23:51:00

ЗВЕРЬ СТОЛИЦА

Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй.

Среди оттенков зеленого, пронизанного голубыми жилками появляется серая нить.

Сначала тонкая и извилистая струится она по светло-зеленому, вдоль голубого, постепенно темнея и прямея. Другие нити сливаются с ней и чужеродность ее чувствется все сильнее. И наконец, черно-серо-стальная линия рассекает мир от горизонта до горизонта, не обращая внимания больше на мелочи. Холмы вспороты, реки перегорожены, горы продырявлены. Идущему не видна вся картина, но всякий, в безоблачный день сидящий у иллюминатора самолета, может увидеть ее. Если захочет. итей все больше, сходство с паутиной завораживает. Местами на нитях видны налипшие куски населенных пунктов, как останки запутавшихся в паутине мух. о настоящий хозяин паутины, как и положено -- в центре.

Чудовищное в свой механистической жизни, жирное, пестрое и трепещущее тело, подчиненное одной цели -- захватить и пожрать.

Я выхожу через услужливо раздвинувшиеся стеклянные двери и забытый гул большого города наваливается на меня подобно лавине. Конечно, она давно по пульсациям нитей заметила мое приближение и теперь следит за мной тысячей глаз. Я еще ощущаю гармонию мира и слышу песню лесов. Звуки жизнедеятельности ее кричащим диссонансом звучат в моих ушах. Она торжествует -- я вернулся. о осторожно -- я еще стою на пороге знакомой клетки, не решаясь сделать первый шаг.

Я слышу лязг замков за своей спиной. Говорят, звери, прожив некоторое время в клетке, не могут потом вернуться к прежней жизни, и, будучи выпущены, возвращаются обратно -- в клетку. Интересно, чувствуют ли они то же, что и я?

Милости, граждане судьи! Ибо я ослеплен и связан, а враг мой невидим и неосязаем. И меч в руках моих не оружие, а лишь символ моей напрасной непокорности, за который я цепляюсь в бессмысленной надежде.

Я иду и почти чувствую злое торжество ее -- скоро, скоро я вольюсь в бесконечное служение ей и можно будет забыть об этом бунтаре, но пока -пока я еще нахожусь в ее внимании.

Аве, неименуемый! Я вижу твою тень над каждым из слуг ее, я вижу твой лик в каждом здании. о я не ваш еще. Люди спешат вокруг, слепые взгляды устремлены вперед -- куда они спешат? Слышу оклик и оборачиваюсь -- друг. Хороший друг.

- Здравствуй. Вернулся?

- Привет. Как видишь - Поздравляю. Зайдешь?

- ... ..да.

Я слышу вороний грай над своим трупом. Прости мне, единый и милосердный, кто ты ни есть и если ты есть -- прости мне, я слаб. Подачки цивилизации слишком много для меня значат. Громкая музыка заглушает во мне песнь природы -- слишком тихую и слишком слабую, чтобы противостоять отточенной атаке города.

Я достаю ключ из кармана. Почему я не выбросил его, когда он -безобидный и ничтожный -- лежал у меня в руке, а меня окружали сотни сотен километров лесов?

Теперь -- нельзя. Теперь он тяжел, как груз несбывшегося, и прикован ко мне хромованадиевыми цепями. Я вхожу в свою камеру и закрываю за собой дверь. Ты слаб -- кричит мне она хором тысячи торжествующих голосов -- ты вернулся.

Проржавевшие прутья пришли в движение -- здравствуй, знакомая решетка. Погнутые прутья -- это я их погнул, когда вырывался -- имена этим прутьям работа, вещи, родные, знакомые, деньги, и еще тысяча -- толстых и потоньше.

Скоро они выпрямятся и надежно преградят путь наружу.

Смирение и служба.

Я вернулся.

Я сдаюсь.

========================================================================== Andrew Basharimov 2:5020/69.35 29 Jun 01 15:47:00

Шаманам грустить.

Я пришел домой. Гнили совсем не хотелось, кофе был выпит. Батарейки еще не сели, на стул село мое тело. Я чувствовал себя мнителем, я был занят.

Закопайте свою память. Закопайте ее.

Hедавно была кухня. А на ней горстка людей. Они оживленно молчали. Все давно было сказано, и поэтому они курили спиртные напитки с тортом в виде шоколадного сердца. В углу сидел Митя, когда-то в детстве он был лилипутом, а потом, взрослея, становился все выше и выше, и вот он уже снимает острой макушкой известку с далекого потолка. Он имеет врожденную привычку улыбаться одними блестящими зубами (в них всегда видно перевернутое отражение собеседника, причем собеседники иногда менялись) и разговора на английском языке (то и дело он вскрикивает: "экселлент!"). И вот он сидит в углу, - доброжелательный и непримиримый до падающих на пол карандашей, ручек ли.