разные - Судьбы великих

Когда началась Первая мировая война, Мухина возвратилась в Россию. И тут произошла историческая встреча с доктором Замковым…

Крестьянский сын, внук крепостного, Замков с 15 лет работал грузчиком, участвовал в революции 1905 года — был боевиком, близким Красину и Бубнову. Но вскоре порвал с эсерами, поскольку навсегда решил: «Людей надо не убивать, а лечить». Закончил медицинский факультет Императорского Московского университета и на фронте проявил себя с наилучшей стороны как прекрасный клиницист и диагност. Руководил фронтовым госпиталем в армии, которая осуществляла Брусиловский прорыв.

Мухина встретилась с Замковым на фронте, вскоре они поженились. И были очень счастливы в своей небольшой квартире на Пречистенке. Мухина вылепила скульптуру мужа и говорила, что он очень похож на Бонапарта. При этом нищета была отчаянная: Замков часто ездил по деревням лечить больных, а возвращался оттуда с картошкой и хлебом. Через два года родился сын Всеволод, причем роды Замков принял дома.

Вскоре и Мухина, и Замков оказались очень востребованы советской властью. Большевики не жалели деньги, чтобы снести старые памятники и повсюду установить новые, революционные. В 1928-м Мухину ждал грандиозный успех: ее скульптура крестьянки получила первую премию на выставке, посвященной десятилетию Октября.

А одновременно новая власть всячески поддерживала исследования в практической биологии. Новый человек должен быть здоров, вынослив и — в идеале — бессмертен… Замков увлекся поисками резервов человеческого организма, омоложения. Узнав о его опытах, профессор Николай Константинович Кольцов, директор Института экспериментальной биологии, пригласил Алексея Андреевича на работу.

Толчком для исследований Замкова послужило недавнее открытие биолога Ашгейма и эндокринолога Цондека. Суть: в моче беременных женщин образуется в большом количестве особый гормон, который восстанавливает половую сферу животных и человека. Замков решил в лечебных целях использовать особым образом обработанную мочу беременных. Свой чудодейственный препарат Замков назвал гравиданом — от латинского graviditas — «беременность». Многочисленные опыты на животных впечатляли: старые, слабые, полысевшие мыши после инъекций гравидана буквально преображались и давали здоровое потомство.

Профессор Кольцов считал исследования Замкова очень перспективными. Но многие ведущие сотрудники института выступили резко против его экспериментов. В день 47-летия доктора в «Известиях» появился разоблачительный материал за подписью группы ученых, где Замкова называли знахарем и шарлатаном, который производит противозаконные эксперименты на людях. Его обвинили буквально во всех смертных грехах, включая кражу институтской мочи.

Через месяц создатель гравидана был уволен, и это стало для него колоссальным потрясением. Он решил бежать за границу. Мухина уговаривала, но ничего сделать не могла. И согласилась ради любимого мужа бросить все — крупные заказы, деньги, славу… Они поехали на юг, надеясь перебраться через персидскую границу. Но уже в Харькове беглецов арестовали и отвезли в Москву. Замкова приговорили к трем годам административной ссылки в Воронежу конфискацией имущества. Мухина отправилась с ним, а любимый дом на Пречистенке был навсегда потерян…

Впрочем, у Замкова нашлись высокопоставленные покровители-пациенты: начальник оперотдела ГПУ Карл Паукер, начальник разведуправления армии Ян Берзин, Максим Горький, Семен Буденный. Через два года, досрочно возвращенный из ссылки, Замков возглавил Научно-исследовательский институт урогравиданотерапии. У Красных ворот семье выделили просторную квартиру со студией — и здесь Замковы прожили пять самых счастливых лет. Мухину признали как блестящего скульптора, а ее мужа — как ученого-новатора.

С 1933 по 1937 год через институт Замкова прошли более 30 тысяч человек. Выздоровление наблюдалось в 75–80 процентах случаев. А передовики производства, которые отведали гравидана в больницах, докладывали: мол, после приема чудо-препарата они работают по 14 часов и выполняют план на 300 процентов!

Замков стал безумно популярным. В это же время не меньшую долю славы получила и Вера Мухина, создав свой шедевр «Рабочий и колхозница» — для павильона СССР на Всемирной выставке 1937 года в Париже. Пикассо назвал это творение «величайшим произведением скульптуры XX века». Мухина стала мировой знаменитостью, сбылись ее мечты: любимый муж, сын, слава, огромные деньги…

А меньше чем через год в газете «Медицинский работник» появилась статья профессора Кончаловского «Невежество или шарлатанство?», посвященная уриногравиданотерапии. Через два месяца после статьи институт — дело всей жизни Замкова — был ликвидирован. Доктор перенес тяжелый инфаркт и едва выкарабкался.

Тогда они каждую ночь ждали ареста, но из ГПУ так и не пришли. За опального доктора вступились сразу трое его пациентов — Молотов, Каганович и Ворошилов…

В октябре 1941 года семью Замковых эвакуировали на Урал, в поселок под Каменск-Уральским. Фактически — ссылка, где и муж, и жена мучились от невостребованности. Но Мухину все же вызвали в Москву, где она стала ваять фронтовых героев, а Замков остался на Урале. Он, фанатично верящий в силу гравидана, хотел, чтобы его препарат помогал раненым на фронте, и писал во все инстанции о том, что нужно срочно возобновить производство препарата. Рвался на передовую — обычным врачом, но ему отказывали…

Тем не менее Замкову разрешили вернуться в столицу. Когда Бурденко пригласил Алексея Андреевича к себе вторым хирургом, его вызвали на допрос, но на фронт так и не пустили…

В 1942 году Замкова настиг второй инфаркт. Женщина-врач, пришедшая на вызов, не зная фамилии пациента, рекомендовала покой и, главное, «никаких глупостей вроде препаратов Замкова». Основоположник закричал: «Вон!» — и умер. Ему было 59 лет.

После смерти мужа Вера Мухина создала удивительный памятник Замкову, которого похоронили на Новодевичьем кладбище (потом памятник станет их общим, и к надписи «Я сделал для людей все, что мог» после смерти Мухиной добавится: «И я тоже»). Она мечтала, чтобы идеи любимого человека не пропали. Но даже Мухина, советский скульптор номер один, пятикратный лауреат Сталинской премии, не смогла пробить эту стену.

Все упоминания об опытах Алексея Замкова в СССР подверглись строгому табу, а секрет гравидана был безнадежно утрачен. Энтузиасты безуспешно пытались потом восстановить его по сохранившимся в архиве записям. Но, очевидно, доктор Замков далеко не все свои профессиональные тайны доверял бумаге.