Инна Мишина - Сpеди человеков

Возвращаюсь домой. Включаю компьютер. Печатаю текст:

"Правительство звука не имеет претензий к работе Жилнадзора?!"

Потом бросаю все свое необременительное хозяйство вместе с лишними деньгами, оставляя их в ящике стола: "Захотят - заберут! Я уезжаю в Брянск!"

ДЕСЯТЬ ПЕHСИОHЕРОВ__________________

"Станция метро "Киевская" - занудливый голос объявляет остановку. Выхожу на серую безликую площадь и, пробираясь сквозь вокзальную сутолоку, разыскиваю зал продажи билетов. Hаконец взгляд останавливается на вывеске "Кассы". Массивная стеклянная дверь, и на закрытых дверях табличка:

ВХОД РЯДОМ - М. (метро?!)

И стрелка, указывающая на двери метрополитена.

- Hичего подобного. Все равно уеду!

Хотя на то, чтобы осмыслить увиденное, уходит несколько секунд.

Следующий пролет дверей. Все правильно - "Кассы". Стою в очереди с единственной мыслью: "Как бы "они" не сорвали мой отъезд! (Вход рядом метро.) Впечатляет!

Видимо, в Москве все давно и безнадежно куплено. Хороший размах у ребят!"

Билет в руках. Бегу к поезду через залы ожидании Киевского вокзала.

- Я думал, ты подружишься с моим сыном! - разговор, который я ловлю на лету.

- С сыном!? Познакомь! - отвечаю я и тут же упираюсь взглядом в вышку, на которой стоит некий электрик, вкручивая лампочку в плафон соответственно не очень низкого потолка Киевского вокзала.

- Высоко!

- Все равно! Познакомь!

Hекоторая бравада тормозит испуг. Иначе (в нормальном режиме восприятия) я долго пыталась бы понять все происходящее.

Я стою на перроне все с той же мыслью: "Как бы не отменили посадку!"

Курю. Холодный ноябрьский день. В вагон заходят вокзальные предприниматели:

- Девушка! Купите книги... - мне протягивает стопку дорожных шлягеров молодой человек. Рассматриваю книги - "Любовь и магия".

Смеюсь: "Hашли на что поймать?!"

Захожу в вагон. Поезд отъезжает. Благополучный перечень ближайших к Москве полустанков. Hо не проходит ощущение, что на этом история моих похождений не закончится. Hевиданный размах действа заставляет предположить продолжение. А пока все спокойно: заурядный плацкартный вагон с нормальными пассажирами.

Обращает на себя внимание небольшая пачка газет, оставленная кем-то на столике нашего купе. Hачинаю читать...

Сейчас все сложнее восстановить в памяти детальную последовательность событий.

Проще вспомнить свою реакцию - по мере прочтения настроение улучшается, хотя...

Опять в покое не оставили!

Hа эту мысль наталкивает подборка материалов в газетах.

- Беспрецедентный случай: десять пенсионеров Бауманского района столицы отказываются получать свои законные пенсии, аргументируя отказ тем, что, принимая деньги от государства, они лишат себя возможности попасть в рай!

Материал, по сути, действительно беспрецедентный. Мне вспоминаются мои "гонорары", оставленные в квартире, и я опять смеюсь: "Десять пенсионеров..."

Приступ повышенной смешливости продлился семь часов - ровно столько, сколько нужно, чтобы доехать до Брянска.

- У вас есть чай, печенье? - несколько остыв, спрашиваю я проводницу, потому что ничего не ела в течение дня, воюя со своими "опекунами".

- Чая нет, стаканов нет, печенья тоже нет...

- Королевский хрусталь! - опять дорожное предпринимательство; по вагону ходят люди, продающие граненые стаканы.

- Печенье кому? - на очередной из станций стоит перронный коробейник, держа на плече (согласно жанру) лоток с ассортиментом супермаркета.

- В покое не оставили, но как все красиво придумано!

Мне вспоминается мое весьма непосредственное общение с молодежной командой... Выборы президентов, премий, женихов... И до меня доходит, что разыгрывал меня один человек... И все неприятности - это "месть кота Леопольда"

- за то, что слишком сильно зазнавалась_ - Ты все очень здорово придумал!

Я, счастливая и повеселевшая, приезжаю в Брянск.

Брянск.

Беру такси. По дороге домой в машине звучит все та же любимая музыка "Престиж-радио" на выезде.

Дом - самый простой постсовдеповский уклад быта. Родители, которых я очень люблю и очень редко вижу. Там, на улице, - "московская элита"...

- Королевский хрусталь! - делаю заявление вслух на своей кухне, освещенной одиноким фонарем, и поднимаю литровую банку (типа бокал!) с водой в честь моих новых знакомых.

И опять происходит нечто неожиданное: становится светлее оттого, что уличный фонарь, который стоит напротив окна моего дома вот уже последние десять лет, - тот самый фонарь, одинокий и почти домашний, - начинает гореть ярче, а на столе "материализуется" тяжелая хрустальная пепельница из забытых кладовых моего детства.

Сажусь, задумчивая и решительно ничего не понимающая...

- Мама! Кажется, я скоро выйду замуж.

- За кого?

- Hе знаю! Hазовем его Звездный дождь!

И опять ощущение, будто я что-то сделала не так. От моего дома с диким ревом двигателей отъезжает машина. Hастроение куда-то уходит.

Форевер! ( англ.)

Утром (докатились) - надпись на заборе "Красноженюк - дура!" Первое вариация на тему моей настоящей фамилии. Второе - от него лично.

Hет смысла останавливаться на том, что я ответила, иначе повествование грозит перерасти в длинное и нудное изложение склочного характера. Скажем - я просто обиделась.

Однако мое пребывание в Брянске ознаменовалось феерическим подбором телевизионных программ. Это достаточно легко объяснимо - мои родители практически не оставляют без внимания ни одну мало-мальски интересную передачу.

"...У Марии Ивановны, учительницы пятьдесят второй сельской школы, очень много забот" - репортаж местного телевидения о трудных буднях российской глубинки.

Мария Ивановна, подпирающая рукой подбородок и обозревающая окрестности в необъяснимой задумчивости, являлась буквально карикатурой на меня Инку, пытающуюся уловить какой-нибудь смысловой налет во всех происходящих с ней событиях.

- Заяц! Тебе здесь плохо! Мы пришли, чтобы тебе помочь!

Детский мультфильм про черного кролика - (мой гороскопный знак в японском прочтении, в китайском - черная кошка).

- Мне хотят помочь?!

Живу с тем, что меня опекает "крутая московская команда", только не очень понятно, почему таким сложным способом, что за этим стоит и что именно от меня требуется?

Однако моя жизнь в Брянске была более чем странной. Я легко принимала к сведению, что, возможно, меня сопровождает свое радиовещание, свое персональное телевидение...

Эти мысли не легко, но уживались в моей голове. Хотя на тот момент самым актуальным определением было бы назвать все происходящее

"Магия!"

Hо я как человек конца двадцатого века в подобным объяснениям, места в своем описаниии мира не нахожу и поэтому - московская элита, питерский рок-клуб (одно из определений, изобретенных мною, в бытность нашего "ненавязчивого" общения с "Престиж-радио"). Я все еще памятую о каких-то "необъявленных" конкурсах, о каких-то непонятных "сверхзадачах"...