Алекс Мустейкис - Миражи, Третье тысячелетие

Если бы не отточенная прямизна вертикальных и горизонтальных линий, его можно было бы принять за огромный, перегородивший дорогу горный хребет. И нельзя уже свернуть, постараться его объехать - по обе стороны мелькают тысячи кирпичей, уложенные в высокие темно-красные барьеры. Это часовые Города. И угасает все великолепие красок зари. Город продолжает расти, он нависает над автомобилем, словно собираясь раздавить его своей многотонной мощью. И вдруг исчезает бескрайнее небо над головой, и вверху мелькает кирпичный свод. Это соприкоснулись две выросшие стены из кирпичей.

Город, словно чудовищный дракон, проглотил машину.

Яркий свет фар бежит по бесконечной кирпичной кладке уходящего в беспросветный мрак туннеля. На мгновение лучи вырывают из темноты брошенные, проржавевшие автомобили, приткнувшиеся к кирпичным стенам. Без стекол, без дверц, без колес, они возникают то там, то тут на долю секунды и опять исчезают во мраке... Поворот, еще поворот... Туннель двоится, петляет. Временами кирпичная стена обрывается провалами с колоннами, и за ними угадывается еще одна дорога, еще один путь в темноту... Еще немного - две дороги сливаются в одну, которая тут же круто поворачивает, раздваивается и снова кружит, увлекая за собой в черную глубину. Здесь, в этом хаосе кирпичного лабиринта, можно кружить вечно... И как хорошо, что звук мотора, отражаясь от кирпичных стен, вытесняет могильную тишину тоннеля дальше, в непроглядную темноту...

И тут же шум двигателя как будто гаснет, провалившись в какое-то новое, огромное пространство, все так же залитое тьмой. Свежий, прохладный воздух, так отличающийся от затхлого дыхания лабиринта, охватывает со всех сторон и пробирает до костей. И сверху, с невообразимой высоты неба в машину заглядывают удивительно крупные звезды...

А вокруг во мраке угадывается нагромождение небоскребов, уходящих вверх углами каменных форм. Автомобиль медленно движется по мощеной булыжником улице. Фары освещают серые стены домов, окна первых этажей, заложенные красным кирпичом. Кирпич взял в плен не только машину - еще раньше он захватил Город.

Сначала кажется, что в Городе никого нет, что он пуст, безлюден, как красная пустыня, покинут, как машины в тоннеле. Но нет - то там, то тут яркие лучи фар освещают то одного, то другого обитателя кирпичных пещер. Застигнутые светом врасплох, они бегут, исчезая в темных провалах подъездов, или падают, закрывая лицо руками. Здесь, в царстве вечной темноты, панически боятся света. Ведь кругом не видно ни одного светящегося окна.

Прямая улица-ущелье между возносящимися ввысь стенами домов. И вот в свете фар неожиданно появляется человек. Он вовсе не убегает от заливающего его фигуру потоков света, он прямо и уверенно стоит на пути автомобиля. На нем пластмассовая синяя каска и синяя же форма с блестящими пуговицами. И черные сапоги, сливающиеся со мраком за спиной. На глазах у человека большие темные очки - как маска, скрывающая любое выражение лица.

Человек не спеша поднимает полосатый жезл.

Машина останавливается. Замолкает мотор, и в упавшей сверху, из темноты, тишине слышны лишь твердые, лязгающие металлом о булыжники шаги. Человек в каске подходит вплотную к радиатору автомобиля.

- Выключить фары! - командует он. Его голос тут же проглатывается ватной, давящей на уши тишиной.

Фары гаснут, и все накрывает мрак. Только вверху, на крохотном обрывке чистого неба, светят холодным светом семь звезд-жемчужин. Немногое можно разглядеть при свете звезд.

- Ездить со светом запрещено, - негромко говорит человек в каске. Он снимает очки и прячет их в карман. Козырек скрывает его лицо от звездного света, виднеется только подбородок с четкой черной полосой - ремнем от каски.

- Но почему? Ведь здесь так темно! - громко спрашивает девочка. Она встает с сиденья, опираясь о ветровое стекло.

- Таков закон. Так положено.

- Но ведь без света можно заехать куда угодно!

- Значит - незачем ехать. Все люди никуда не едут.

- Потому что темно. Разрешите свет - и вы увидите...

- Разрешать запрещено. Таков закон.

- А без света ехать, значит, можно? Так?

- Вопросы задавать запрещено. Так положено. Такой порядок.

- Но почему? Ведь это же глупо! Что же разрешено? - с ноткой отчаяния выкрикивает девочка.

- Все, что можно разрешить, запрещено. Таков закон, - бесстрастно отвечает человек в каске.

Он поворачивается и уходит, полагая, что все сказал. На сером фоне его удаляющейся фигуры чернеет пятно кобуры. Он уже совсем исчезает во тьме, когда девочка кричит ему вслед:

- А запрещать у вас разрешено? Запретите запрещать!

Человек останавливается. Похоже, что ему надо вернуться.

- Чем больше требуешь, тем меньше свобода, - размеренно говорит он в такт бряцанью сапог по булыжникам. - Самая большая свобода у того, кто ничего не требует. Таков закон. - Он подходит все ближе и ближе. - Ты требуешь самое большое. Ты посягаешь на наш порядок.

Он замедляет шаг и достает из кармана блестящие наручники.

Девочка опускается на сиденье. Кажется, она что-то решила.

Человек в каске уже в нескольких шагах от машины. Внезапно его заливают мощные потоки света. Ослепленный, он бросается в сторону, в темноту. Мотор разрывает тишину, и автомобиль устремляется вперед по улице, разгоняя на своем пути многолетний мрак. Но человек в каске уже прочно стоит на ногах, его глаза защищены очками, и за его спиной вырисовываются десятки таких же - в надвинутых до непроницаемо черных очков пластмассовых касках. Их последующие ряды теряются в темноте за спинами первых. В руках у них автоматы.

Первый ряд автоматчиков падает на колено. Раздается команда:

- Именем закона! По самой главной преступнице - огонь!

Грохот и вспышки выстрелов, звон стекол. По серым стенам домов мечутся красные отсветы. И в этом прыгающем свете за стеклами верхних этажей видны люди, плотно прижимающие ладони к глазам...

Мимо автомобиля проносится огненный пунктир. Машину заносит, и она врезается в стену дома. Девочка выскакивает из машины, отбегает на несколько шагов и падает. Гремит взрыв. Фонтан багрового пламени взлетает на десяток метров, скатывается в клубок огня и дыма, и уносится вверх, к заглядывающим в каменное ущелье звездам.

Машина горит. Девочка медленно отходит от нее, не в силах отвести взгляд от яркого пламени. Темной то ли от копоти, то ли от уличной грязи рукой она автоматически откидывает волосы со лба. На щеке ее заметна свежая царапина.

Неподалеку от горящей машины, у стены дома, неподвижно стоит человек, закрыв ладонями лицо. А по улице, гремя сапогами, бегут люди в касках. Девочка отступает дальше, прижимается к противоположной стене. И только когда бегущие сбивают стоящего у стены человека, и он, не отрывая ладони от глаз, падает под звенящие сапоги, она тоже бросается бежать.