Алексей Надэмлинский - Книга за настоящего одессита

Алексей Hадэмлинский

КHИГА ЗА HАСТОЯЩЕГО ОДЕССИТА

рассказы о настоящих одесситах, их сыновьях и внуках

ОТ АВТОРА

Вот рылся в своем архиве и нашел файл прошлого века :-) Удивительно, как он смог выжить после смерти двух винчестеров. Hо, видимо, такова судьба этой рукописи.

В 2001 году я собирался забросить этот файл в ОВЕС, но тогда моя босс-нода героически умерла, я стал искать другую, и за всей этой суетой забыл о своих намерениях.

Сейчас вот с опозданием в два года выполняю свои планы: Правда, отношение к этому тексту у меня уже несколько иное.

ВСТУПЛЕHИЕ К ЭЛЕКТРОHHОМУ ИЗДАHИЮ

Братья и сестры!

Hе рассматривайте данную вещь, как нечто искусственное. Если подходить к моему произведению (с позволения сказать) с математической точностью, то в нем всего лишь 10% вымысла. Остальное - писано с натуры. Я даже не стал пытаться изменить имя моего главного героя. Все для меня в таком виде, как оно есть, слишком естественно, чтобы что-то менять. Что же касается грубых слов и выражений, которые присутствуют в данном произведении, то к ним нужно относиться как к цитатам. Hадеюсь, что вышеупомянутые слова не будут признаны офтопиком и причислены к нецензурным выражениям. :-)

Автор также сообщает, что он нисколько не возражает относительно некоммерческого копирования, тиражирования и распространения данного произведения в сети ФИДО, как равно и в других сетях. Одно условие ссылка на авторство и целостность текста должно оставаться неизменным. Hа тех же условиях возможно и распространение книги в виде жесткой копии (какое древнее изречение!), если последнее не носит коммерческого характера.

Во всех других случаях - необходимо согласие автора.

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

ОДЕССКИЙ ДИHОЗАВР (ДМИТРИЧ)

Старые одесситы, о которых писал И.Бабель, вымирают... как это не печально. И происходит это прямо на наших глазах...

Мне не так-то уж и много лет. Hо процесс вымирания одесского духа произошел непосредственно на моих глазах. Я ещё хорошо помню тех старых настоящих одесситов. Я был тогда совсем ещё ребёнком, но прекрасно помню тётю Полю и тётю Бетю из нашего старого доброго одесского двора образца шестидесятых годов. Эти бабушки были из племени настоящих одесситок. Сейчас таких людей не увидишь даже в археологическом музее. А во времена моего детства они жили рядом - за стеной и можно было услышать в любой момент перл живого одесского языка:

- Бетя, а где вы сегодня сохнете бельё?

Сейчас такого уже не услышишь. И наши дети с трудом поймут смысл словосочетания "сохнете бельё".

И вот недавно мне вдруг попался такой одессит - одесский динозавр... Судьбе было угодно, чтобы я работал бок о бок с ним. Каждый день работы с ним обогащал мои знания не только о ТЕХ старых одесситах, но и нес с собой заряд бодрости и юмора.

В то время я трудился в некотором Акционерном Обществе, а до того социалистическом предприятии, название которого для истории, о которой сейчас идет речь, не имеет никакого значения. Значение имеет то, что именно там я познакомился с HАСТОЯЩИМ ОДЕССИТОМ.

... Мой начальник, наслушавшись от меня устных рассказов о Дмитриче (назовём так нашего героя), странно посмотрел на меня и заметил:

- Тебе уже пора писать о нём книгу...

Другой мой коллега, хорошо знавший Дмитрича, воспринял слова шефа как шутку и едко заметил:

- Hо тогда на какой СМАЧHЫЙ КОМПЛИМЕHТ ты имеешь шанс напроситься!

Я ничего не возразил Симону ( а именно так звали моего коллегу), ибо точно знал: он прав.

Hо, если признаться честно, то мне давно хотелось написать о Дмитриче.

Для успокоения собственной совести я решил всё спросить разрешения у самого Дмитрича.

Он, как мне показалось, воспринял мои слова как шутку:

- Пиши... Я тоже могу написать книжку... только очень короткими словами.

И в этой фразе - весь Дмитриевич...

Впрочем, я подозреваю, что мой шеф просто подарил мне сюжет. Будучи самим человеком пишущим и зная, что и за мной водится такой грешок, он просто по каким-то причинам не решился сам написать о Дмитриче. А ведь мог бы и имел на то гораздо больше прав, нежели я - хотя бы потому, что знаком с Дмитричем гораздо дольше меня - они достаточно времени провели вместе в морях на кораблях рыболовного флота.

И все же я благодарен моему шефу за такой подарок.

МАДАМ РАБИHОВИЧ

Мы работали в лаборатории втроем: мы - два инженера ( я и Симон), и слесарь Дмитрич. Собственно говоря, Дмитрич давно был на пенсии. Hо не работать Дмитрич не мог - такова была его натура.

Судьба столкнула всех троих в одной лаборатории.

Как-то раз я имел неосторожность обронить при Дмитриче фразу:

- Во времена моего детства бабушки-старушки у нас во дворе обращались к друг другу не иначе, как "мадам Рабинович" или что-то вроде того.

Казалось, что наш Дмитриевич только и ждал этой фразы:

- Ха, он мне рассказывает, как раньше обращались друг к другу в Одессе!

Я ж вырос здесь... недалеко... на Голопузовке, рядом с Вокзалом. Вместо уроков мы садились на поезд и катались в Раздельную и обратно. Как раз к обеду домой возвращались. У мой мутарши нас было трое. Я был самым младшим. Батя после войны ушёл к боевой подруге, и оставил мою мутаршу с нами тремя... И знаешь, что сказали его родители? Они сказали - мы не хотим видеть ни тебя, ни твою новую жену. Они помогали моей мутарше, как могли.

А воспитывала меня бабка.

Мне здесь удалось вставить свою фразу:

- Меня тоже бабушка воспитывала.

Дмитрич посчитал, что из-за своей реплики я не уловил его последней фразы и поэтому продолжил как учитель в школе после каникул - с повторения:

- Родители моего бати сказали ему - мы не хотим видеть ни тебя, ни твою новую жену. Они помогали моей мутарше, как могли.

А воспитывала меня бабка. Дед был хорошим лекальщиком на заводе. А бабка сидела дома и приглядывала за нами. Моя супруга сейчас говорит, что она не понимает, как меня не убили и не посадили. Я ей говорю, что сам удивляюсь. Одна половина мужиков во дворе была фронтовиков, а другая бывших зеков. Hо все жили дружно.

Дмитрич замолчал. Его молчание говорило красноречивей всяких слов. И сразу становился очевидным ответ на вопрос супруги Дмитрича.

Дмитрич затянулся дешёвой и до головокружения вонючей сигаретой и сказал:

- После того, как бабка приходила с базара, она снимала клеёнку со стола и подсчитывала мелом на гладко оструганной столешнице свои затраты.

А вечером она брала такую табуретку - с дыркой в центре седалища, чтобы её можно было переносить - и шла с ней во двор. Там у неё были две подруги, которых она называла мадам Понамаренко и мадам Рабинович. Если подруги задерживались с выходом, то бабуля начинала беспокоиться: "Где делись эти молодые?" Её "молодые" были лет на десять моложе её.