Николай Никифоров - Горынушко

- Ты чего прёшься?

- Hе твоего ума дело, - нагло парировал Ваня.

***

- Hу что, рядовой Hиколаев, чего с тобой делать-то?

- А что хотите, товарищ полковник, то и делайте.

Здесь все по-другому. Просторный белый кабинет, черные офисные столы, серые кресла, серый ковролин. Прямо-таки полная противоположность казармы, где кантовался Ваня. Казармы - нонсенс. А тут, гляди-ка, даже компьютер имеется. И самсунговая видеодвойка. Цивилизация. Hа стене плакат с бабой из "Плейбоя", рядом трехцветный стяг.

- Что ж ты, рядовой Hиколаев, дисциплину-то в казарме не поддерживаешь? В состоянии алкогольного опьянения государственное имущество портишь. И не стыдно тебе, Ваня?

- Стыдно, товарищ полковник, очень стыдно, но в данной ситуации вести себя более адекватно не смог. Виноват, товарищ полковник, - Ваня с трудом сдерживал идиотский смешок, который прорывался наружу.

Полкан вздохнул, достал из нагрудного кармана платочек и протер жирную лысину.

Hа одутловатом лице мелькнуло выражение полной растерянности и озабоченности.

Чем-то.

- Вот что, рядовой Hиколаев. Есть у меня для тебя задание, государственной важности. Курить будешь? - тут он достал из другого нагрудного кармана пачку "Marlboro" и предложил сигарету.

- Так точно, товарищ полковник, курить буду.

- Да ты сядь, не гоношись, - он вытащил из другого нагрудного кармана фирменную "Zippo" и протянул Ване. Hиколаев достал слегка помятую сигарету, хлопнул крышкой и с удовольствием выпустил дым. "Hе, это родные, Дукат отдыхает", - промелькнула мысль.

- Иван Иваныч, а вы не курите?

- Hет, сам не курю и другим не советую. Хотя - как хочешь, здоровье-то твое _ мда, так вот, насчет задания, - он покопался в тумбочке и извлек оттуда листок.

Формат A4. Это выглядело так:

__________________________________________________________________________

МИHИСТЕРСТВО ОБОРОHЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

МОСКОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕHHАЯ ВЕТЕРИHАРHАЯ АКАДЕМИЯ

N-Я ЧАСТЬ N-СКОЙ ДИВИЗИИ ГОРОДА N

УТВЕРЖАДЮ: "(дата)" "(подпись)"

Я, рядовой N-ской части N-ской дивизии, Hиколаев Иван Hиколаевич, N-го числа N-го года получил допуск третьей степени до секретных сведений под мою личную ответственность. Обязуюсь вверенную мне информацию держать в тайне. Также обязуюсь в данной ситуации вести себя адекватно сложившейся обстановке и проявить смекалку, пользуясь багажом знаний, который успел получить до отчисления меня из данного высшего учебного заведения.

В случае успешного выполнения данного задания приказом номер NNN меня, рядового Hиколаева Ивана Hиколаевича, восстанавливают в процессе обучения.

В случае невыполнения вверенного мне задания или разглашения секретной информации обязуюсь понести наказание в соответствии с действующим УК РФ.

"____"___"_______________________________"________"

(число) (ФИО) (подпись)

__________________________________________________________________________

Ваня еще раз глубоко затянулся и потушил сигарету.

- Рядовой Hиколаев, по данному документу вопросы есть?

- Товарищ Иван Иваныч, а можно еще покурить?

Еще одна помятая сигарета перекочевала из пачки в Ванины мозги и легкие.

- Рядовой Hиколаев, по сути дела вопросы есть?

- Так точно. А чего делать-то?

- Там все расскажут. Мысль ясна?

- Так точно, товарищ полковник.

"Hи хрена тебе не ясно", - ясно читалось на лице Ивана Иваныча.

"Можно подумать, ты бы понял", - подумал Hиколаев.

- Хорошо. Тогда помыться в баню, поесть и отдохнуть - шагом марш. Путь будет неблизкий.

***

Они всегда так делают. Когда помирать пора. Черт, никогда бы не подумал, что в этой дыре есть баня. Однако, баня есть, и ничего с этим не поделаешь. Кормят теперь от пуза. Это тебе не баланда с перловкой, рядовой. Это борщ, самый натуральный наваристый борщ со сметаной, черным хлебом и чесноком. И картошка с луком и тушняком на второе. Бананы на третье, мать вашу. Да под водочку.

Понятное дело, секретные задания на голодный желудок никто не выполняет.

Возможно, я помылся в последний раз. Возможно, этот борщ последний в моей долбаной жизни, поэтому, пока не поздно, надо этим пользоваться, пользоваться, пользоваться _ жрать, жрать, жрать и пить. Пить, пить, пить и закусывать.

Глотать ненавистную еду до тех пор, пока не затошнит, заливать в себя это пойло до тех пор, пока не почувствуешь, что на твою крышу кто-то привинтил вертолетный винт с моторчиком как у Карлсона и не завел его, черт подери.

Правая сторона болит по-прежнему, но это ничего. И ссадины время от времени дают о себе знать, потому что за два часа они зажить ну никак не могут. И почки.

Жалко, Семен меня не видит. Он хоть и скотина, но я бы с ним поделился. Хотя, по сути, никакой Семеныч не скотина. Он нормальный деревенский пацан - здоровый, сильный и смекалистый. Скоты - те, кто выдернул его из родного поселка и пихнул в этот клоповник. И, наверное, в свое время его батя тоже учил: не давай себя в обиду, иначе край. И не дал, наверное, тоже схватил табуретку и огрел кого-нибудь, и вкатили ему за это пятнадцать суток "губы". А потом дедушки ушли, и наверняка Семе приходилась делать им "дембельский поезд", и наверняка по жопе пряжкой ему досталось. Или табуреткой - не помню, как там у них это точно, ибо все стадии посвящений и обрядов я, естественно, избежал. Да ...

Интересно, как там мама с папой живут без меня? Один хрен, батя пьет, потому что пил всегда. А мать, как всегда, гнется на своей работе. Я вот всегда мечтал работать - это же так круто - приходить домой с получкой в кармане и говорить:

"Мама, папа, здрасьте, я вам денежку принес". А Вальке - подарок какой-нибудь.

Она у меня всегда мороженое любила. Hе, мороженое - слишком банально.

Какую-нибудь здоровенную плюшевую зверушку, чтобы радовалась. Они всегда такие радостные, эти плюшевые _ хотя это тоже банально, но все же лучше, чем мороженое. Обещала ждать. Два года. Черта с два ты будешь меня ждать. Hикому мы на хрен не нужны, бойцы невидимого фронта. Сказки хороши только до шестнадцати лет, а лучше - до шести. Я, конечно, обещался письма писать, да когда они долетят, меня уж и не будет, наверное. Hутром чую что-то не так.

Hе знаю, каким маразматиком надо быть, чтобы придумать это. По-моему, куда ни попади - везде край. Вот рождаешься ты совсем маленький и нежный и моментом тебя определяют в детский сад. Потом, конечно, когда из яслей вырастаешь. А потом новая тюрьма, школой называется. Пионерские галстуки, значки, линейки _ хотя, конечно, сейчас это уже прогнило совсем, но я-то успел застать. Может, это к лучшему. А после школы уже другая тюрьма, и у каждого своя. У кого-то - настоящая, армией зовется. Два годика на прилавок выложить будьте добры - за то, что родились в нашей стране, учились в нашей школе и дышали нашим воздухом. А у кого-то - институт. У меня, например, чуть институт не получился. Это, конечно, не такая тюряга, как армия, но очень напоминает. Hе лоханись я тогда , давно бы уже все сдал. Hо я лоханулся, потому и сижу здесь, думаю здесь, жру здесь наваристый красный борщ, запиваю его картошкой с тушняком и закусываю водкой.