Алексей Олейников - Ловец Звезд

Алексей Олейников

Ловец Звезд

"Я говорю вам: надо иметь в себе Хаос, чтобы родить Танцующую Звезду.

Я говорю вам: в вас пока еще есть Хаос..."

Фридрих Ницше "Так говорил Заратустра"

"..Ибо пламя Судьбы возвышает и губит: каждому по природе его.."

Густав Майринк "Ангел Западного Окна"

Тайл подошел к невысокому парапету и, тоскливо вздохнув, плюнул в темноту.

Задумчиво проследил за полетом и плюнул вновь.

Сидящая рядом сторожевая горгулья поморщилась и, скривив гнусную каменную рожу, демонстративно отвернулась. Тайл пожал плечами и продолжил свое незамысловатое занятие.

Шел шестой час дежурства, и они уже успели друг другу смертельно надоесть.

Ночь Луны-Радуги неотвратимо подходила к концу, а Тайл до сих пор не поймал ни одной звезды.

Он посмотрел в небо, наполненное радужными отсветами, и раздраженно пнул ни в чем не повинный парапет.

Насмешливое мерцание небесных алмазных искр выводило Тайла из себя.

А уязвленная гордость Ловца Звезд, требовала немедленных и желательно безумных действий.

Тонкий вибрирующий свист прорезал ночь, размытую пульсирующими всполохами радуги. Гибкий черный силуэт, быстро и бесшумно, не взирая на старую черепицу, пронесся по соседней крыше, не останавливаясь, перемахнул на следующую и растаял в хитросплетении островерхих крыш, дымовых труб и маленьких чердачных окошек.

Вслед за ним, с грохотом, руганью и полным отсутствием заботы о мирном сне обывателей, который они, собственно, и должны защищать, проследовал целый отряд городской стражи. Слуги закона неуклюже перебрались через узкую расщелину переулка и тоже сгинули в сумраке.

Тайл, с интересом наблюдавший эту сцену, мог без труда поймать вора. Но зачем? Это была не его охота. К тому же, вору он симпатизировал больше.

А его охота..

Тайл вновь тяжело вздохнул. Его охота, похоже, кончилась.

На старой, много раз проверенной охотничьей тропе сегодня не было ни одной Звезды.

Вообще не одной! Такого с ним еще не бывало.

Ловец искоса взглянул на горгулью, раздумывая, не набить ли ей морду за хамское обращение с Держащим Подножие Башни Тану. Возможно, это хоть немного развеяло бы глухую тоску, нахлынувшую на него. Ловец уже начал было примериваться, как бы половчей приложиться к омерзительной каменной харе.

Но вовремя сообразил, что морда у горгульи действительно мраморная, если не гранитная, и ежели как следует врезать, то самому может быть даже и очень больно. А к аскетам и отшельникам, истязающим собственную плоть, Тайл себя никогда не относил.

Так что, никакого отдохновения души не выйдет.

Осознав, сей неутешительный факт, Держащий Подножие огорчился окончательно.

Сняв с пояса плеть, он принялся меланхолически щелкать ею, нещадно полосуя ночь на радужные блики семью заговоренными хвостами.

Низкое рокочущее ворчание, отдающееся в самой сердцевине костей мелкой, противной дрожью, прервало его.

Тайл оглянулся, брезгливо морщась.

-Что такое, Фырраф? Желудок испортился?

Падаль слишком свежей оказалась?

-Близко... Арргхх.. Она идет, охотник, она совсем близко..

Светлая или Ослепительная... - прохрипела горгулья, одним махом вспрыгивая на парапет, и с сопением втягивая темный струящийся воздух. Глаза ее, разгораясь, багровыми углями впились во тьму.

-Где, Фырраф? Вектор, быстро!

-Полночь, Ловец, полночь. Идет она со стороны полуночи, со стороны вечного холода, идет, легка и бесшумнаа...

Тайл, оскалившись, крутанул плеть, описав над головой свистящий круг.

Сердце его, давно забывшее пьянящий свет Третей Луны, ликовало.

Светлая или Ослепительная - это ли не добыча, о которой мечтает каждый Ловец Звезд?

С сетью в левой руке и плетью в правой, посреди незримого охранительного круга, обратив свое лицо к полуночи, Тайл застыл, выплеснув в застывший черным янтарем воздух слова:

" Я готов, иди ко мне!"

И она пришла.

Яркий серебристый свет мгновенной вспышкой высветил угольный силуэт печной трубы, перелился через гребень крыши и искрящимся водопадом хлынул вниз по крутому скату, раскрашивая тусклую черепицу в алые закатные цвета.

А вслед за ним в безумном неправильном небе взошла новая звезда.

Она легко вспорхнула на острый гребень, на миг застыла, балансируя на тонкой сверкающей игле луча, и, качнувшись, стремительно и бесшумно поплыла сквозь просветлевший воздух прямо к Тайлу.

Весь мир сковало мертвое безмолвие и полнейшая неподвижность, в которой плыло переливающееся сияние, сопровождаемое громовыми ударами, странно слитыми в один завораживающий танец.

Удар.. И Звезда взмывает вверх, вычерчивая в глазах Тайла огненные спирали.

Еще один глухой раскат незримого грома и колючий сгусток света срывается вниз, во тьму извивов узких улочек и лабиринта гнущих кошачьи спины крыш, но в самый последний момент, уже коснувшись мостовой, диким невозможным рывком вдруг оказывается на флюгере заброшенной ратуши.

..Оглушительный грохот расколол череп Ловца и, насмешливо рокоча, затих на обломках...

Тайл застонал, обхватив раздираемую все учащающимися ударами голову, и с ненавистью посмотрел на порхающую бабочкой Звезду.

Такого с ним еще не было.

Чудовищная пляска грома грозила свести его с ума, а Звезда по-прежнему скользила в отдалении, неуловима и обманчива, не приближаясь на расстояние броска.

Тайл понял, что не в силах больше терпеть.

Выронив оружие, он сполз вниз, обхватив руками вибрирующую черепную коробку, внутри которой метался клубок бешеных гроз.

Неостановимый грохот и гром взвились еще выше, хотя это, казалось, было уже невозможно и, сотрясая все тело Ловца хохотом безумного Бога, мгновенно, спустя вечность, оборвались пульсирующим стуком измученного живого сердца.

Тайл Веррони приоткрыл зажмуренные до боли в веках глаза и замер.

На расстоянии вздоха от него, задевая лучами парапет, парило живое сияние.

"Свет твой.. подобен взгляду кота в Ночь Колдовских Лун, сияние твое..

-прошептал Тайл, дрожащей рукой нащупывая сеть.

"Ночь твоя наполнена тьмой до самых границ своих, но нет в ней зла и неправды людской.."

Он шептал, что приходило на ум, сливая старые стихи, забытые притчи и странные запахи и отблески этой ночи, воплощавшиеся в неведомые даже ему слова и созвучия, соединяя все это в тонкую, незримую нить, опутывающую Звезду и удерживающую, как он надеялся, ее на месте.

Непонятно, как и зачем.

Он впервые, за последние пятнадцать лет, что-то творил.

"Нет смерти под Луной и Солнцем, нет смерти в мире, кроме той, что мы носим внутри себя.. Каждый свою и по доле своей.. Ибо пламя судьбы... возвышает и губит.. каждому по природе его.."