Лин фон Паль - Тайны скрытого управления людьми

Милые Вадик, Элика, Инна, мама, Володя, Гета, Рая, простите меня. Все это ошибка! Жил я честно всю жизнь.

Жена Пуго:

Дорогие мои! Жить больше не могу. Не судите нас. Позаботьтесь о деде. Мама.

Для следствия, которое было официально назначено, ничего странным не показалось. Человек сам признается, что совершил ошибку и жить не может? Признается. Жена решает не оставлять мужа в тяжелую минуту? Решает. Выбрали смерть? Бывает и такое. Дело закрыто. Но это самоубийство оказалось только первым сигналом в череде других смертей.

Сторонник ГКЧП В. Красовский об этих днях после 19 августа записывает в личном дневнике следующее:

В государстве начинались аресты сторонников ГКЧП. Б. К. Пуго застрелился. К исходу дня сообщили об аресте генерала армии В. И. Варенникова.

23 августа. На сессию ВС РСФСР притянут Горбачев. Выглядит он там унизительно. Стремление выставить себя перед депутатами великим мучеником не удается. Чтобы добить «страдальца», Ельцин принуждает Горбачева зачитать кем-то сделанную запись заседания Кабинета министров 19 августа под руководством Павлова, на котором почти все его участники высказались за поддержку ГКЧП. Горбачев оглашает. Реакция зала соответствующая. Разыгранный спектакль удается Ельцину. Горбачев падает ниц. Итог такой, что Горбачев как президент Союза оказался без своего парламента, партии и народа, он выглядит изгоем. Всем видно, что перед ними отщепенец, от которого отвернулись и отреклись все соотечественники. Разве это не суд, не наказание? Достаточно и без суда потомков. Он совершен сегодня с помощью Ельцина.

На глазах у Горбачева Ельцин подписал Указ о приостановлении действия Российской компартии.

Генсек КПСС не вымолвил ни слова в защиту возвеличившей его партии. Он лишь обещал, стоя на трибуне, проведение массовой мести своим отказникам, которых миллионы.

А Верховный Совет СССР бездействует.

В Вооруженных Силах начались перестановки. Снят с должности начальник Генерального штаба генерал армии М. А. Моисеев, министром обороны назначен бывший Главком ВВС генерал-полковник авиации Е. И. Шапошников, начальником Генштаба — генерал армии В. Н. Лобов. Поговаривают о присвоении звания «генерал армии» министру обороны РСФСР Кобецу и генеральского звания А. В. Руцкому. Российский парламент не остается в долгу перед своими защитниками.

24 августа. Указ Президента М. Горбачева о роспуске КПСС. Итак, роль Генерального секретаря в гибели КПСС выполнена, на очереди СССР. КПСС он обвинил в государственном перевороте. Имущество партии конфискуется. Архив передается Правительству России. Союз разрушается. На съездах и сессиях Украины, Белоруссии, Казахстана провозглашены суверенитеты государств с собственными защитными структурами.

В стране признаки террора. 19 августа тому хороший предлог. Главные же вопросы экономической жизни государства не решаются.

25 августа. В главкомат прибыл новый главком генерал-полковник авиации Виктор Алексеевич Прудников. Отстранены от должностей генерал армии И. М. Третьяк, генерал-полковники В. В. Литвинов, И. М. Мальцев, Н. М. Бойко.

В 20.00 нас собрал новый главком, дал указания по действиям в сложившейся обстановке. Просил не допускать раскола в офицерской среде. Предупредил, что с членами военного совета еще предстоит разбирательство.

Мой отпуск снова прерван, теперь уже навсегда. Сообщено о самоубийстве маршала С. Ф. Ахромеева. Прошла неделя, перевернувшая мир. Все происходящее буду описывать позже.

Смерть Ахромеева выглядела странной, дико странной.

Сергей Федорович Ахромеев занимал пост советника Президента СССР, ему было шестьдесят три года. 24 августа 1991 года он покончил жизнь самоубийством в своем кремлевском кабинете. Перед смертью маршал оставил пять писем.

В одной записке были такие слова:

«Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и уничтожается все, что я всегда считал смыслом в моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца».

В письме родным:

«Всегда для меня главным был долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Сегодня я впервые ставлю на первое место долг перед вами. Прошу вас мужественно пережить эти дни. Поддерживайте друг друга. Не давайте повода для злорадства недругам».

Оставил он и послание М. С. Горбачеву, в котором написал:

«Мне понятно, что как Маршал Советского Союза я нарушил Военную Присягу и совершил воинское преступление, — давал предельно строгую оценку своим поступкам Ахромеев. — Не меньшее преступление мной совершено и как советником Президента СССР… Я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, еще раз убедился в этом. Начиная с 1990 года я был убежден, что наша страна идет к гибели. Вся она окажется расчлененной. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что мое участие в обеспечении работы «Комитета» и последующее связанное с этим разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моем решении не было…»

Способ, который маршал избрал для ухода из жизни, — повешение. Но повешение странное: для этого маршал воспользовался скрученным вдвое синтетическим шпагатом, которыми обычно перевязывают пакеты, и медной ручкой высокого кремлевского окна. Первое повешение не удалось: шпагат порвался. Тогда маршал снова скрепил шпагат при помощи скотча и повесился в крайне неудобной позе, как это делают заключенные, — подогнув колени, в надежде, что вес тела затянет петлю намертво.

Между первой и второй попытками маршал ответил на телефонный звонок и отпустил своего шофера. Однако напомнил, что тому после обеда необходимо вернуться на автобазу. Затем он написал еще одну записку:

«Я плохой мастер готовить орудие самоубийства. Первая попытка (в 9.40) не удалась. Порвался тросик. Очнулся в 10.00. Собираюсь с силами все повторить вновь. Ахромеев».

Эта попытка удалась. Протокол с места происшествия, составленный муровцами, гласил:

Повреждений на одежде не было. На шее трупа находилась скользящая, изготовленная из синтетического шпагата, сложенного вдвое, петля, охватывающая шею по всей окружности. Верхний конец шпагата был закреплен на ручке оконной рамы клеящейся лентой типа «скотч». Каких-либо телесных повреждений на трупе, помимо связанных с повешением, не обнаружено…

Через четыре года после смерти маршала корреспонденту «Совершенно секретно» Терехову удалось поговорить с его вдовой.

— Горбачев боялся Ахромеева? — спросил ее корреспондент, — Михаил Сергеевич принимал близко к сердцу постоянные слухи о готовящемся перевороте?