Александр Лаврин - Знаменитые убийцы и жертвы

Она предполагала тотчас встретиться с вождем трудового народа, но сожительница Марата Симона Эврар сообщила, что он болен. Пришлось вернуться в гостиницу. Сев за стол, Шарлотта написала Марату записку о том, что хотела бы повидаться с ним по очень важному делу, благодаря чему он получит «возможность оказать Франции огромную услугу». Гостиничный слуга отнес записку, но ответа не было.

Тогда Шарлотта написала второе послание:

«Марат, я писала Вам сегодня утром. Получили ли Вы мое письмо? Смею ли я надеяться на недолгую аудиенцию? Если Вы его получили, то, надеюсь, не откажете мне, учитывая важность дела. Сочтете ли Вы достаточным, что я очень несчастна, чтобы представить мне право на Вашу защиту?»

В восьмом часу вечера Шарлотта еще раз отправилась на улицу Медицинской Школы, чтобы лично передать новое послание. И опять посетительницу «отшивает» подруга Марата — неряшливая любовница-прислужница. Сам Марат, мучаясь болями от сифилиса, сидит по пояс в ванне, рядом с ним табурет, на табурете — бумаги. Услышав голос Шарлотты, он спрашивает Симону, что там происходит. Симона передает Марату записку посетительницы, и тот велит пустить ее. Саму Симону Марат выпроваживает из комнаты.

И вот — финальная сцена спектакля.

Шарлотта прямо с порога:

— Гражданин Марат, я приехала из Кана, очага возмущения, и я желала бы поговорить с вами.

— Так ты из Кана? Садись, дитя мое. Ну, что поделывают изменники в Кане?

— Там готовится бунт, гражданин Марат.

— Бунт! Ха! А кто там из депутатов?

Пока Шарлотта перечисляет имена, Марат удовлетворенно кивает головой:

— Их головы падут через две недели. Гильотина не останется без работы!

Он берет листки бумаги и начинает записывать названные имена. Ему неудобно, он поворачивается боком и не видит, что Шарлотта выхватывает из-под складок одежды нож. Она решительно подскакивает к ванне и всаживает нож прямо в сердце обернувшегося на шум Марата. Умирающий, хрипящий Марат в ванне, кровь, расплывающаяся в воде, — зрелище ужасное.

— Ко мне, милая, на помощь! — успевает не крикнуть, а всхлипнуть он.

Симона, услышав шум, вбегает в комнату и, увидев смертельно раненного Марата, хватает Шарлотту за волосы и громко кричит. Прибегают привратник, помощник Марата по изданию газеты Лоран Басс и старая кухарка. Лоран в ярости пытается стулом проломить Шарлотте голову. Проявив недюжинную силу, она опрокидывает мебель, чтобы загородиться. Шарлотта выдерживает осаду, пока не прибывают жандармы. Тогда, с сознанием выполненного долга, она отправляется в тюрьму.

Для революционной Франции того времени трудно представить убийство страшнее. Марат был не просто революционером — он был символом революции. Недаром ему дали прозвище — Друг Народа.

Два дня и две ночи Шарлотта провела в тюрьме. Почти все это время она сочиняла письма к друзьям, объясняя мотивы своего поступка.

15 июля в восемь утра началось судебное разбирательство. Народ, заполнивший зал, видел прекрасное, спокойное лицо обвиняемой. Отвечая на вопросы, она назвала этот день «четвертым днем приготовления к миру».

Фукье-Тенвиль, знаменитый главный обвинитель якобинского трибунала, нетерпеливо перебирал свои листки.

Начался опрос свидетелей. Когда дело дошло до торговца, продавшего подсудимой нож, Шарлотта решительно прервала его:

— Все эти подробности излишни. Это я убила Марата.

— Кто подстрекал вас к этому? — спросил один из судей.

— Никто.

— Что же побудило вас?

— Его преступления. Он спровоцировал резню в сентябре; он раздувал огонь гражданской войны, и его собирались избрать диктатором; он посягнул на власть народа, потребовав 31 мая ареста и заключения депутатов Конвента.

— Какие у вас доказательства?

— Доказательства даст будущее. Марат тщательно скрывал свои намерения под маской патриотизма.

— Назовите своих соучастников.

— У меня их нет.

— Вы не желаете их назвать. Чтобы особа вашего пола и возраста самостоятельно замыслила и осуществила такое преступление — этого не может быть!

Посмертная маска Марата

Шарлотта усмехнулась:

— Вы плохой знаток человеческого сердца. Такой план легче осуществить под влиянием собственной ненависти, а не чужой. Я убила одного человека, — добавила она, сильно повысив голос, так как судьи продолжали задавать вопросы, — я убила одного человека, чтобы спасти сотни тысяч других; убила негодяя, свирепое дикое животное, чтобы спасти невинных и дать отдых моей родине. До революции я была республиканкой; у меня никогда не было недостатка энергии.

Разбирательство фактически завершилось. Пока судьи исполняли формальности, художники поспешно зарисовывали черты Шарлотты. Публика растерянно приутихла. Обвинитель попытался-таки оставить моральное поле боя за собой.

— Сколько у тебя детей? — ехидно спросил он.

— Разве я не говорила, что не замужем?

Тенвиль злобно засмеялся, но смех его не имел воздействия на публику.

Защищавший тираноубийцу адвокат Шаво де ля Гард был в крайне затруднительном положении. Ведь он не мог публично оправдать ее преступление перед лицом фанатиков-якобинцев. С другой стороны, заявить, что она сумасшедшая, — было бы нелепо, поскольку вела себя Шарлотта со спокойным достоинством, свидетельствующим о душевном здоровье. И тогда мэтр Шаво де ля Гард произнес самую короткую в своей жизни речь:

— Подсудимая с полнейшим спокойствием признается в страшном преступлении, которое совершила; она не отрицает его преднамеренности; она признает все и не ищет оправдания. И в этом, граждане присяжные, вся ее защита. В ее невозмутимом спокойствии и крайней самоотреченности, невзирая на близкое дыхание самой смерти, мы не видим никакого раскаяния. Это противоестественно и можно объяснить лишь политическим фанатизмом, заставившим ее взяться за оружие. Вам решать, граждане присяжные, перевесят ли эти моральные соображения на весах правосудия.

Не перевесили. Большинством голосов присяжные признали Шарлотту виновной. Приговор огласил Фукье-Тенвиль: смерть, как убийце.

Шарлотта поблагодарила Шаво де ля Гарда в кротких выражениях, полных достоинства.

Осужденную перевезли в камеру смертников в Консьержери. Казнь должна была состояться в тот же день, ближе к вечеру.

По Конституции Шарлотта имела право на исповедь и причастие, к ней прислали священника, но она, поблагодарив, отправила его восвояси. Зато вместо священника она приняла художника Оэра, который добился разрешения написать ее портрет. Весь получасовой сеанс они мирно беседовали об искусстве.