Сергей Романов - Не матом едины

И вот я в Раздольном, откуда он родом. В бытность курсантом мореходки Витька не раз приглашал нас к себе в гости "от души оторваться самогоном". Я знал и его отца - настоящего тракториста.

Знакомая улица, двор, калитка. Заливается лаем и лязгает цепью от злобы откормленная дворняга. И на крылечке появляется он - Трахторист. В майке и вылинявшем трико с отвисшими коленями. Держится за перил и несколько секунд всматривается в мою физиономию. Как настоящий капитан на мостике. Но я-то знаю, что это он - Трахторист! Наконец на все деревню "А-а-а-а! Кого я вижу"! Обнимаемся, хлопаем друг дружку по плечам и я непроизвольно произношу: "Витька, Трахторист, старый дружище..."

Он не только не обижается, но вдруг легко отталкивает меня от себя: "Ну пойдем, пойдем в хату. Со своей трахомой тебя познакомлю..." - "С кем?" - ничего не понимая, нахмуриваю брови. "С женой, Катькой!"

Мы сидим на кухне за столом, обильно уставленным деревенской снедью и закусками. А Катя подносит все новые и новые тарелки. "Трахома моя", почти каждый раз похлопывает её по мощным ягодицам Витька. Супруга лишь улыбается.

- Ну а ты здесь кем Вить, - спрашиваю я его, - Трактористом? Как обещал.

- Ага, - отвечает, - Трахтористом. В двух качествах. Днем тем, а ночью прежним...

2000 г.

СВЕТ В ОКНЕ

Это было ещё в советские времена. В один областной центр комиссия из Москвы нагрянула для проверки местного университета. Дошли до Министерства образования слухи, как местные студенты рельсы покрасили черной краской. Целый километр. Остановил машинист электричку на станции, глядь вперед, а полотна-то нет. Только через час и выяснилось, что рельсы кто-то покрасил, чтобы они не блестели. А кто мог? Рядом со станцией только университет и размещался. Значит, студенты...

Так вот, чтобы подтвердить имидж шутников и весельчаков перед столичной комиссией, а дело было в канун октябрьских праздников, студенты решились на ещё один спектакль. Старосты групп и этажей обошли все комнаты в семиэтажном общежитии и провели с их постояльцами разъяснительные беседы.

Комиссию встретил ректор. Дорога от вокзала к гостинице, где должны были ночевать министерские работники, пролегала как раз мимо общежития. Город погрузился в темноту, но на домах горели и мигали октябрьские лозунги типа "СССР - ОПЛОТ МИРА", "СЛАВА ОКТЯБРЮ!" и другие в том же духе. И тут, как только автобус с членами комиссии выскочил на проспект к общежитию, как в глаза бросилась огромная световая надпись из трех букв - "Х..." Буквы состояли из окон, в комнатах которых ярко горел свет. Весь остальной фасад общежития был погружен в мрак.

"Ни фига себе шуточки!" - только ужаснулись члены комиссии, а поутру устроили великий "рознессанс" ректору и деканам факультетов, студенты которых проживали в общежитии. Те, наэлектризованные" понесли в общагу и устроили персональный разбор с каждым жильцом. Задавали только два вопроса и требовали объяснить, почему у одних горел свет в комнате, а у других нет. Студенты, делая вид, что ничего не понимают, отвечали однообразно. У тех, у кого горел, ссылались на подготовку к семинару. У кого были окна темные естественно, спали. Или были в гостях у тех, где свет горел.

Разъяренный ректор так и не смог найти зачинщиков заговора. Ну не отчислять же из университета несколько сотен учащихся.

А члены комиссия из столицы свои дела сделали, проверили то, что хотели проверить и стали собираться в обратную дорогу. Тут ректор всех деканов к себе вызвал и строго предупредил: если обитатели общаги ещё что-то выдумают, то... В общем пригрозил. Тогда один из самых ответственных деканов прибыл вечером в общежитие и во избежание различных эксцессов приказал всем старостам комнат, в которых прошлый раз горел свет, электричество не включать. Те послушно дали свое обещание.

С наступлением темноты к гостинице снова подошел автобус, чтобы отвезти столичных гостей на железнодорожный вокзал. Ехали по тому самому проспекту, где размещалось общежитие. Горели все окна, кроме тех, которые светились в прошлый раз. По всему зданию чернела надпись "Х..."

Студенты были не виноваты. Так распорядился диван. А что другие окна светились, так то шла обычная подготовка к очередным семинарам...

2000 г.

УКЛОНИСТ

На первой же медкомиссии Димка начал "косить" от армии. Сидел перед невропатологам понурый, с потухшим взглядом. "Что тебя мучает, мальчик?" подозрительно спросила женщина в белом халате. "Голова болит часто, ночью не сплю - кошмары мучают. - Отвечал Димка, - Жить, совсем не хочется, ничто и никто меня не интересует. Только вот мысли одолевают: что лучше повеситься или утопиться?" А сегодня ночью сон приснился. Идем будто мы с товарищами с автоматами на боевое задание. А потом оказывается, что это вовсе не мои товарищи, а враги. Я оружие с предохранителя снял и..."

- Складно звонишь, - сказала врачиха, постучала по Димкиным коленкам молоточком и направила к председателю медицинской комиссии.

Полковник посмотрел на Димку поверх очков, которые еле-еле держались на кончике носа:

- Значит служить не хочешь?

- Армии боюсь как огня, - то ли в шутку то ли всерьез признался Димка.

- Ну что ж? - сказал полковник, - Армия - дело добровольное. Хочешь иди, а не хочешь - заберут.

Тем не менее направление в психиатрическую больницу выписал. А ну как действительно возьмет автомат и всех своих перестреляет? Потом выяснится, что военкоматовские врачи недосмотрели. Больного на службу призвали.

Выдали Димке казенный халат, отвели в палату. А там такие же, как он, уклонисты, лежат. Тоже "косят". У каждого и своя "легенда" припасена. Симптомы той или иной падучей изучили по книгам, из газет, по телевидению и друг у друга. Ну а Димка с собой справочник психиатра прихватил...

Через две недели выяснилось, что у призывника Дмитрия Агалакова никаких неврозов не наблюдается и он психически здоров. А по сему рекомендовалось Димке повторно сдать анализы и пройти оставшихся врачей. Всех кроме невропатолога. Но в психбольнице Димка уже кое-чему научился.

После того как Димка нацедил "мокрый" анализ, он расковырял десну и плюнул в баночку. Получился моче-кровяной коктейль. А перед тем как посетить кабинет гастроскопии, заглотил горсть аспирина. Результаты анализов на другой день к хирургу поступили. Лаборанты подозревали, что у Димки не только язва желудка, но и хроническое воспаление почек. Иначе как кровь могла попасть в мочевой пузырь?

Хирург - мужеподобная дама, долго мяла Димкины бока, то и дело задавая вопросы: "Здесь болит? Нет? А здесь? Ага, болит... Сильно? Какая боль острая или тупая? Ага, острая, а при язве должна быть тупая...Ну, теперь сделаем рентгенчик и все станет ясно на счет воспаления почек. Хотя, молодой человек не стоит вам лишний раз облучаться. Отправляйтесь лучше с миром на службу".