Сергей Романов - Не матом едины

Стрекотал кинопроектор, в зале тишина, в нижней части экрана загорались титры перевода русской речи героев фильма на испанский язык. Но... публика в зале абсолютно ничего не понимала. Потому как в титрах, сделанных испанскими переводчиками был только набор каких-то слов без смысла и уж тем более без выражения и эмоций. Русская же публика - хохотала до слез, реагируя чуть ли не на каждое слово самодеятельных актеров. А дело в том, что их диалоги составляла заповедная русская речь процентов на пятьдесят заполненная виртуозным матом. Правда, некоторые испанцы, кто пошустрее и поумнее, и кто занял места рядом с представителями российского киноискусства, обращались к нашим зрителям для пояснения того или иного непонятного титра. И русские не отказывались от ещё одного дубляжа. Правда, все проходило как в известном анекдоте.

Стоят два крестьянина на экране и на чем свет костерят друг друга. Внизу - титры. Но испанский кинозритель теребит за рукав русскую соседку-переводчицу, чтобы она пояснила ему о чем идет речь. Та мнется, но потом говорит:

- Этот синьор фермер, что в свитере и кепке, предлагает своему товарищу в телогрейке - партнеру по сельскохозяйственному бизнесу, переделать крышу этого коровника, мотивируя это тем, что он, фермер в кепке, состоит в интимных отношениях с матерью синьора в телогрейке. Но синьор в телогрейке отказывается лезть на крышу, мотивируя это тем, что он тоже находится в интимных отношениях с матерью синьора фермера в кепке, с его отцом, женой, всеми родственниками вместе взятыми, а также и с самой крышей коровника...

- О! - говорит испанский зритель, - понимаю-понимаю! Это русский фольклор фермеров.

- Си-си, - бурчит переводчица, и чуть слышно добавляет, - К сожалению, не только фермеров.

Далее на титрах появляется вообще что-то непонятное, а голос местного жителя изрекает:

- Как е... твою мать, так е... твою мать Кузьмич, а как е... твою мать, так е... твою мать!

- Это тоже про интим? - снова не дает сосредоточиться на перипетиях картины испанец своей соседке-переводчице.

- Нет. Герой говорит, дескать, как работать, так Кузьмич, а как деньги получать, так другие!

Фильм наконец заканчивается. Иностранная публика, серьезно вникавшая в тяготы русской жизни, задумчива и напряжена. Многие, конечно, ничего не поняли. Но были потрясены увиденным. Зато испанский сосед переводчицы, был очень весел и доволен.

- Вот е... твою мать! - говорил он, - Как чудесно, как правдоподобно!

- Вы что-то сказали? - услышав матерщинную фразу, переспрашивает переводчица.

- Нет-нет. Это я так. Это фильмом навеяло...

Надо сказать, что российской кинопублике, уставшей за несколько дней фестиваля слушать чужие языки, фильм придал бодрости. Они выходили из зала с шутками и мило матюгались...

1996 г.

ПРИСЫПКА

Одного моряка сестра попросила привезти из-за "бугра" детскую присыпку. У неё только-только девочка родилась. В местных аптеках этого средства не было, а дедовским способом, с помощью крахмала, обрабатывать запотевшие и нежные места ребенка, сами понимаете, не очень-то и хотелось.

Брательник, моряк дальнего плавания, успокоил сестренку, мол, можешь не волноваться, куплю тебе целый мешок присыпки.

Во время рейса судно, как и предполагалось, пришвартовалось в американском порту и пока местные докеры грузили какие-то ящики в трюмы, незадействованных членов команды отпустили развеяться на берег. В баре ребята выпили по двести джина без тоника, побаловались баночным пивком и решили прогуляться по центральной портовой улице. Как говорится, людей посмотреть и себя показать. Шуршали клешами по бродвею в сумерках, заглядывались на тамошних девчонок, восхищались многочисленными огоньками различных рекламных вывесок. Тут наш моряк стукнул себя ладонью по лбу вспомнил о просьбе сестры.

- Твою мать! - сказал другу, - Совсем забыл! Мне ж детскую присыпку сестренка заказала купить.

- Да вон аптека-то, - показал пальцем коллега на дом с зеленым мигающим крестиком.

Зашли всей кодлой, наш моряк стал изучать содержимое витрин. Но не только как по-ихнему называется, а даже как она выглядит, эта детская присыпка, и во что может быть упакована - совершенно не имел представления.

Он подошел к провизору и почесал в голове: как бы этому аптекарю доходчиво объяснить о своих намерениях. Аптекарь подобострастными глазами сверлил русского моряка.

- Май фрэнд, - начал моряк, - Я хочу, то есть, ай вонт фо май литл гел присыпка...

Аптекарь непонимающе улыбался.

- Как по-английски присыпка? - спросил моряк у товарищей.

- А хрен его знает, спроси что-нибудь полегче! - в один голос ответили друзья.

- О! Хрен, хрен! Ес хрен! Гуд! - поняв о чем идет речь, обрадовался провизор, поравил очки на переносице и побежал к ящикам.

Через несколько секунд он по одному выкладывал упакованные в блестящие обертки презервативы, на которых были нарисованы фрукты и ягоды.

- Ит из лемон, ит из бериз... - нахваливал аптекарь свой товар.

- Ноу, - в отчаянии замотал головой моряк, - Ноу хрен.

Улыбка с лица провизора мигом исчезла, уголки губ опустились и он через очки выжидающе смотрел на посланца из России.

- Твою мать! - сказал кто-то из товарищей, - Да ты покажи ему руками, что и для чего тебе нужно.

- Мать о гел? - переспросил аптекарь переводя взгляд с одного моряка на другого.

Ноу мать! Гел, литл гел!

Моряк напряженно раздумывая взъерошил волосы, затем расставил ноги, будто хотел присесть на унитаз, и в области своего интимного места начал трясти рукой, будто сдабривая свое мужское достоинство солью из невидимой солонки:

- Май литл бэби... Как по-ихнему болеть? - снова повернулся к товарищам

- Андестенд, андестенд, - сочувствующе закачал головой аптекарь и снова побежал к ящикам.

На прилавок на выбор были выложены упаковки с таблетками для лечения трехомоноза, гонореи и сифилиса, так хорошо знакомые российским морякам.

- Ноу, - ребром ладони отодвинул от себя упаковки покупатель, и, теряя терпение, чуть ли не закричал, - Литл бэби! Литл! Андестенд?

При этом снова нервно тряс рукой в области паха. Кому-то из моряков на глаза попалась большая кукла, которую хозяин аптеки усадил над витриной с детскими препаратами. Дабы помочь своему товарищу, моряк схватил "Барби", уложил на прилавок, раздвинул игрушке ноги и стал нежно делать ей втирательные движения ниже пояса. При этом его лицо светилось негой и блаженством. Он показывал аптекарю, как хорошо должно быть ребенку после обработки присыпкой.

Медик, то и дело поправляя пальцем свои очки, теперь уже переводил взгляд с моряка трясущего рукой, на его товарища с томным видом ублажающего куклу.

- О, вайбрейтэ! (О, вибратор), - наконец вымолвил он понурым голосом, вышел из-за прилавка и, взяв моряка под руку, повел к входной двери.