Владимир Севриновский - Поpтpет неизвестного художника

Его нежные лучи гладили черепичные крыши, отражались в окнах домов и резвились на огромных стрелках городских курантов. Один лучик - должно быть, самый резвый и озорной - проник в окошко мансарды и скользнул по кончику носа спящей девушки. Софи звонко чихнула и проснулась. По стенам комнаты кружились причудливые розовые тени, постепенно растворявшиеся в свете нарождающегося дня. Из кухни доносилось приглушенное звяканье. Софи улыбнулась: Эжен, как всегда, прилагал массу усилий, чтобы не потревожить ее, но чем больше он старался не шуметь, тем тщетнее были его старания. Казалось, вся посуда в доме, от надменного чайника до последней солонки, норовит подшутить над ним.

Софи накинула на себя легкий халатик и босиком побежала на кухню. Взлохмаченный Эжен сосредоточенно возился с кофейником. Почувствовав спиной взгляд Софи, он обернулся и замер, словно в первый раз в жизни очарованный красотой своей жены.

- Здравствуй, любимая.

- Приветик! А меня опять разбудили эти несносные солнечные зайчики. Можно подумать, больше им во всем городе не с кем поиграть.

Они принадлежали к разным расам. Многих в городе это отталкивало друг от друга. Hо Эжен знал - именно то, что его изящная жена настолько непохожа на него, придает ей особое, неземное очарование. Он любил смелые, прямые линии ее тела, ее тонкие руки и глаза. До чего же у нее были замечательные глаза! Правый - маленький, темнозеленый, задорно сияющий, словно изящная мушка, возле рта. И левый - светло-голубой, исполненный женской мудрости и в то же время смелый. Высоко посаженный, он выступал за тонкий овал ее лица. Когда Эжен впервые познакомился с Софи, он даже поверить не мог, что такая красавица может полюбить его, обладающего столь скучной и утомительно симметричной наружностью. Одно лишь сердце было слегка смещено в левую сторону - должно быть, только поэтому оно смогло воспылать таким иррациональным чувством как любовь.

- Эжен, дорогой, поторопись, а то опоздаешь на работу, - промурлыкала Софи, смущенная и растроганная его долгим взглядом.

- Ты же знаешь, что я все и всегда успеваю точно в срок. Это - нечто вроде неизлечимой болезни. Даже если я хочу задержаться и опоздать, мои попытки заранее обречены на провал.

- Кажется, иногда твоя болезнь отступает, - лукаво усмехнулась жена.

- Hеужели ты до сих пор на меня дуешься за то дурацкое опоздание на свидание? - обиженно воскликнул Эжен. - Это же было так давно! В конце концов, я был бедным студентом, носил потрепанный пиджак и даже не заметил, как мои часы с будильником вытекли через маленькую дырку в кармане.

- А когда ты ее пытался заштопать, то исколол себе все пальцы. Пришлось взывать к моей помощи, - улыбнулась Софи.

- Просто я хотел еще разок увидеться с тобой, - покраснев, ответил Эжен.

- Хитрюга!

- Вовсе нет. Обычный влюбленный. Я ведь уже тогда и днем, и ночью хранил возле сердца твой портрет.

- Интересно, а сейчас всегда ли при тебе изображение твоей верной, надоевшей за долгие годы жены? - лукаво прищурилась Софи.

- Ты же знаешь, любимая. Как всегда - у самого сердца.

Растроганный собственными словами, Эжен ловким движением руки стянул майку и распахнул самый верхний из трех письменных ящиков, составлявших его брюшную полость. Hа дне среди старых, милых сердцу безделушек лежал покрытый патиной бронзовый медальон с пожелтевшей картинкой. Портрет Софи работы неизвестного художника.

21.02.03