Алия Шакирова - Единственная для верианского принца 1

Я тяжело вздохнула. Отторжение внутри проходило. Хотя толика неприятия еще сжималась в районе солнечного сплетения.

- Да я поняла, Рэм, - вздохнула еще раз. - Просто как-то все это…

- Противно с твоей точки зрения? - подсказал верианин.

Я обернулась, найдя в себе силы встретиться с ним взглядами. За какие-то минуты Рэм словно бы осунулся, побледнел.

- Откуда знаешь? - удивилась, отслеживая, как неприятные впечатления медленно отпускают.

- Я читал про твою расу и беседовал с Сэлом… Он многое узнал о землянах, общаясь с ними неформально, - принц добавил к моим вздохам свой, куда более шумный. - Ожидал подобной реакции… если честно.

Вот теперь я снова почувствовала тепло, поднимавшееся от копчика к затылку.

- Ладно, дай мне это переварить, - усмехнулась собственной реакции.

Такое ощущение, словно я девочка на выданье, а не умудренная жизнью женщина, в буквальном смысле слова пережившая четырех мужей… Да и любовников немало… Это в последние триста лет жила точно и впрямь заперлась в тибетском монастыре, да еще обед безбрачия приняла.

Я хотела развернуться к живым сваям, но… колени подогнулись, в глазах начало темнеть, в висках застучало. В каком-то ступоре услышала истошный вопль Рэма, вдруг растерявшего всю свою королевскую выдержку.

- Мелена? Что с тобой? Мелена?

Чернота перед глазами сомкнулась. Инстинктивно я потянулась к принцу… Почти не воспринимая его слов, его рук на своей талии…

В голове метались странные мысли. Что со мной? Ведь даже во время беременности ни разу не теряла сознания…

Аджагары… это все вы…

Чернота перед глазами взорвалась образами.

Они мелькали, словно кто-то быстро-быстро листал перед глазами художественный альбом.

Птицы с залысинами посреди пестрого оперенья. Рыбы с до крови ободранными плавниками, глазами, заплывшими белесой мутью. Деревья - иссохшиеся, сгорбившиеся стволы с пожухлыми листьями.

Картинки пугали, рождали тоскливое чувство полной безысходности.

Я отчетливо увидела девушку, лежащую на узком ложе, без матраса. Ее стройное тело накрывала серо-зеленая простыня. В окружении грязно-синих стен рыжие волосы походили на пламя, запертое внутри обугленного металлического фонаря. Почему-то я знала ее, хотя и встречала первый раз в жизни. Эйя! Пропавшая айшара.

Фигуры обернулись, словно бы заметили присутствие чужачки. Я изо всех сил вгляделась в лица, но тьма опять заволокла все вокруг. На сей раз она выглядела так, будто на голову надели мешок, чьи редкие переплетения волокон местами прошивали иглы белесого света.

Внезапно ткань у моего лица надулась, прорвалась, клочки рассыпались по сторонам, точно пепел бумажных листков.

У ног простиралась пустыня… Белый-белый, словно бы выцветший песок послушно растекался от свирепого дуновения ветра, раскрывал конусы воронок.

В нескольких метрах от меня беседовали двое аджагар.

Черный и золотой.

Их величие поражало. Глаза древних ящеров, рассеченные по самому центру горизонтальной щелью угольного зрачка, светились синевой - глубокой-глубокой, как чистейший водоем. Длинные шеи напоминали лебединые. Полусложенные крылья - паруса.

Когда, под порывом ветра ящеры синхронно расправили их, перепонки заиграли на свету всеми цветами радуги и я… вдруг ощутила, как за спиной трепещут такие же крылья. Столетьями уверенная, что форма моей ауры не похожа на дракона, отчетливо почувствовала, как силовое поле в точности повторяет изгибы мощных тел, и даже когтей на энергетических лапах.

- Ты хочешь боя? - спросил черный. По высокому, звонкому голосу я догадалась, что это женщина. Величественная, властная, но обозленная и бесконечно несчастная.

- Я хочу оставить все как есть, - кивнул золотой. Мужчина - не менее властный, сильный и почему-то знакомый до щемящей боли в груди.

- Нет, как есть, не оставлю. Пока не добьюсь справедливости… Он предал меня, предал наших дочерей. Я хочу лишь честной мести, не более.

- Ценой жизней чужих детей?

- Не хитри… Ценой жизни его детей и детей, созданных тем же подлым способом. Вы хоть раз подумали о нас? О таких, как я?

- Я понимаю, ты обижена, но Эйлендаль приняла меня и моих детей, почему не можешь ты? К чему эти сумасшедшие фанатики, считающие тебя матерью-богиней? К чему этот безумный культ по истреблению полукровок? Он - один из немногих из своего вида. Поэтому я и поручил именно ему… создать свою линию полукровок. Кто же знал, что так выйдет…

- Тебе решать. Поединок… двадцать на двадцать или я продолжу… Выиграешь ты, уйду со своим племенем в соседнюю Галактику. Выиграю я - восстановлю Мейрайн, раздвину гармошки измерений и на Тилле. Хватит с нас покинутых планет… Одной только Миориллии хватит с лихвой. Я устала скитаться. Месть вдобавок к родному кольцу планет… Великому кольцу аджагар, ты ведь тоже помнишь его? Хорошая цена за то, что сделал тот, чье имя противно называть.

- Дай мне хотя бы месяц, собрать воинов.

- Даю… месяц… Да хоть три… Но пока буду действовать как прежде. Сильнейшие защитятся, выживут… И если проиграете, мне другие не нужны. Он предал меня, польстился на… от одного имени тошнит. Я обращу зло в добро, обман - в новые возможности.

Скрежет, шуршание, порождавшие гусиную кожу, ударили по ушам. Ужасно хотелось заткнуть их, но я не могла. Руки безжизненными плетьми болтались по бокам.

В глаза ударил ослепительно-желтый свет. Я задрожала, словно окунулась в ледяную волну. Казалось, мириады студеных осколков вонзились в кожу.

Нужно тепло… Тепло того, кто меня любит. Откуда пришли подобные мысли? Почему точно знала - как выжить?

Я тряслась все сильнее, беспомощно чувствуя, что тело пронзают тысячи ледяных игл, а звуки и свет медленно, но верно уходят за грань черноты. Опять непроглядная тьма окружала, поглощала все вокруг.

«Именно так я себя и чувствовала, узнав о предательстве» - ворвалась в голову чья-то болезненная мысль.

11

(Рэм)

Я не знал, как грамотно втолковать Мелене зачем нужны школы зрелости. Реакция жительницы планеты, где вещи, вроде тех, что мы делали, многим людям представлялись развратом, до боли предсказуема. Чтобы понять необходимость подобного обучения землянке пришлось бы влезть в верианскую шкуру. Попытаться не чувствами, умом, увидеть разницу между извращенными забавами сородичей и потребностью разобраться - как обращаться с любимой женщиной.

Ее скривившиеся губы, точно я какой-нибудь склизкий гад, заставили сердца сжаться, болезненно заколотиться в груди. Тело будто бы онемело. Я очень хотел объяснить, доказать, но язык не ворочался, нужные слова никак не шли на ум. Вместо них изнутри поднималось глухое отчаяние. Ощущение, словно бьюсь с каменным колоссом, монстром, которому ни удары, ни тычки нипочем.