Виктор Дандре - Моя жена – Анна Павлова

Опять я вел переговоры с администрацией, и на этот раз получил категорическое обещание, что, все будет сделано. На следующий день было матине. Все места оказались распроданными, спектакль чудно начался. Но когда после первого акта занавес раздвинулся еще меньше, Анна Павловна заявила, что она танцевать не будет и требует, чтоб публике вернули деньги и объяснили, почему она не будет танцевать. Все начали уговаривать и успокаивать Анну Павловну, но, увидя в этом неуважение к себе и к своим требованиям, вполне законным и разумным, она упорствовала в своем решении. Может быть, дело вскоре и уладилось бы, но вмешавшийся в разговор муниципальный чиновник все испортил. Он пожелал лично видеть Анну Павловну и заявил ей, что если она не будет танцевать – ее арестуют. Это, конечно, подлило масла в огонь. Чиновнику Анна Павловна ответила, что она будет этому очень рада: пусть публика Рио-де-Жанейро увидит, как небрежен муниципалитет, а мир узнает о некультурности Бразилии. Надев пальто и шляпу, Анна Павловна собралась уходить, но в эту минуту около своей уборной увидела знакомую даму – англичанку с очаровательной девочкой лет семи. На выраженное дамой удивление, почему Анна Павловна собирается уезжать, Анна Павловна сказала, что танцевать не будет и едет домой. Тогда девочка, схватив мать за руку и уже плача, сказала:

– Как же ты мне обещала, что Павлова будет танцевать сегодня «Лебедя».

Мать объяснила, что по случаю именин девочки она взяла ее в театр, чтоб та увидела «Лебедя». Анна Павловна сразу смягчилась, поцеловала девочку и, успокоив ее, что «Лебедь будет», через десять минут уже была на сцене и танцевала.

На следующий день занавес был в полном порядке.

Анна Павловна почти никогда не читала отзывов критики о себе. Я бы сказал, что это ее не интересовало – за редкими исключениями, когда статьи были написаны знающими и серьезными лицами. Совершенно безразличной оставалась она и к комплиментам. Они ее скорее раздражали, как нечто поверхностное и ненужное. Наоборот, серьезные мысли, дельные указания понимающего человека ею очень ценились.

Если собрать все, что было написано об Анне Павловне во всех сорока двух странах, в которых она выступала, то критические статьи, заметки, интервью с ней составили бы громадный материал, но помимо этого материала и ряда отдельных статей, появившихся в России и за границей, было написано о ней несколько книг. Первой из них был небольшой сборник статей германских писателей о ней. Затем появился капитальный труд Валериана Светлова. Это было роскошное издание, вышедшее одновременно на французском и английском языках. В нем Светлов дал подробный анализ различных сторон искусства Анны Павловой, рисовал ее творчество в разных ее ролях, приводил мнения наиболее выдающихся критиков, французских и английских. Затем в 1928 году появилась книга Теодора Стира «Вокруг света с Анной Павловой» [29]. Автор ее был дирижером Анны Павловны в течение четырнадцати лет и был ее постоянным другом; книга эта носит повествовательный характер и ограничивается лишь рассказами о всевозможных эпизодах, имевших место во время долгой службы автора у Анны Павловны. Уже после смерти Анны Павловны была напечатана книга о ней на голландском языке; автор ее Эрнст Крауз; поэт и писатель имел близкое отношение к Анне Павловне по устройству ее турне по Голландии. Книга эта является результатом изучения автором разных материалов о жизни и искусстве Анны Павловны. В Америке готовится к изданию два труда. Один представит из себя книгу, заключающую в себе материал по биографии Анны Павловны, другой готовится к выходу в Калифорнии и будет представлять из себя роскошное издание, полное художественных образов Анны Павловны в карандаше и красках по впечатлениям автора. Появилась летом этого года еще книга Хайдна под названием «Гений танца».

Следя за печатью, получая вырезки из газет всего мира, прочитав все, что было написано после смерти Анны Павловны, я должен сказать, что лучшее было сказано русскими критиками и писателями, может быть потому, что только в России существовали настоящие балетные ценители, не случайно, а постоянно следившие за этим искусством, знавшие его литературу и относившиеся к нему не свысока, как к какому-то низшему театральному зрелищу, а с любовью и убеждением в том, что искусство танца имеет все права занять место наравне с оперой и драмой.

Помимо того, большинство этих людей, для которых критика не являлась профессией, были вместе с тем и талантливыми писателями. Я уже приводил в другом месте имена поэтов Андреевского, талантливого Сальковского, писателя Беляева, Плещеева, Светлова, Левинсона, также Волынского, известного философа, замечательный труд которого о Леонардо да Винчи сделал его известным всюду. Эти литераторы, разбирая балет или исполнение его, не ограничивались лишь повторением одних и тех же эпитетов и перечислениями технических приемов танцовщиц, а умели сказать нечто более интересное, глубокое и полезное для самих артистов. Замечания подчас далеко не лестные, но правильные, заставляли артистов обращать внимание на свои недостатки и стараться от них избавиться.

За русскими, мне кажется, нужно поставить французских критиков, уступающих, может быть, русским в знании предмета, но всегда высказывающих много интересных мыслей, притом облеченных в изящную и блестящую форму.

Английские критики, за редкими исключениями, никогда особенно не интересовались балетом и писали о нем в силу необходимости дать рецензию о состоявшемся спектакле. Прочитав сотни статей и рецензий, вы убеждаетесь, что все это повторение разных прилагательных, определяющих скорее степень удовольствия, получаемого зрителем, но это не критический разбор того, что происходило на сцене. То же было и в статьях, написанных об Анне Павловне после ее смерти. Было несколько очень хороших и дельных откликов, но громадное большинство ограничилось простым повторением или перепечаткой давно известных эпизодов из ее карьеры, – и это в стране, где так знали и любили Анну Павловну. Замечательно, что многие из публики, даже не знавшие лично Анны Павловны, писали мне после ее смерти письма, полные такой верной оценки и понимания, такой любви и благодарности, и так прекрасно выраженные, что я считаю своим долгом выдержки из них привести в этой книге.

Костюм лебедя, принадлежащий когда-то легенде русского балета

Остается мне еще сказать о немецких и американских критиках. В Германии балетное искусство давно сошло на нет. Королевский театр в Берлине поддерживал балетную труппу, во главе которой стояла знаменитая когда-то танцовщица Антоньетта Дель Эра, женщина таких почтенных лет, что ей уже поздно было танцевать. Время от времени давали какие-то балетики, но архаические и в слабом исполнении. Неудивительно, что германские критики считали это искусство умершим и давно погребенным. Поэтому приезд Анны Павловны с труппой артистов Императорских театров произвел сенсацию. Увидели, что балет не только не умер, но достиг полного расцвета и совершенства. Один русский критик, бывший в то время в Берлине, так описывает первый спектакль: