Джулия Кэмерон - Долгие прогулки. Практический подход к творчеству

Ведомая унаследованной любовью к красоте и уважением к силе, в поисках сада, посаженного матерью, я отыскала свой.

Когда я только начинала писать, зарабатывала тем, что сидела с детьми, и вот однажды зазвонил телефон, и мой однокашник спросил, не хотела бы я работать в The Washington Post в отделе писем читателей. Я отправилась на собеседование. «Надеюсь, вы не думаете, что вы писатель», – уныло поинтересовался человек, принимавший меня на работу. «О, нет, я – писатель. Надеюсь, вы не думаете, что я журналист», – парировала я. Он все же взял меня на работу, и мы оба оказались правы: я стала первоклассным журналистом и писала статьи об искусстве для его газеты.

Речь не о том, что мы всегда верим в полученное наставление и следуем ему. Речь о том, что наставление всегда есть. Мы созданы Великим Творцом и сами намерены заниматься творчеством. Если мы готовы реализовать это намерение, тихий голос, который слышен на всех духовных маршрутах, становится гораздо отчетливее. Когда мы двинемся вперед, кто-то или что-то нас обязательно встретит. «Не знаю, откуда взялись силы поверить в себя, – скажет позже художник. – Это была просто слепая вера». Нет, это не слепая вера. Это проницательность, которая даже в полной темноте шаг за шагом ведет нас к тому, кем мы должны стать, – и наше творчество тоже. Мы, художники, часто в шутку называем свои произведения «детьми», забывая, что нас действительно «оплодотворяют» наши идеи и мечты. В нас живет нечто более масштабное, чем мы привыкли видеть. И мы можем сомневаться в своей творческой идентичности, но она по-прежнему направляет нас, по-прежнему корректирует наш маршрут. Можем сомневаться в своей творческой жизнеспособности, но идеи и мечты толкают нас вперед. Что-то более масштабное и тонкое, чем все, что мы знаем, призывает быть масштабнее и тоньше, чем мы смеем быть. Поэтому мы полагаемся на веру, отбрасываем сомнения и с восторгом наблюдаем, как мечты сами ведут нас вперед. Иногда кажется, что они живут отдельно от нас.

Чистая логика убивает дух.

Когда мы осмеливаемся реализовать свои идеи, мечты обретают кровь и плоть. Не все они становятся реальностью, но сама реальность присутствует во всех наших мечтах. Нас создал Великий Творец. Мы сами – произведения искусства, и множа его, проявляем свою высшую сущность. Может, поэтому истории столь многих художников изобилуют таинственными совпадениями и вдохновенными находками. Творчество может быть тончайшей формой молитвы. Занятия творчеством становятся путем к нашему Творцу. В это время Творец открывается нам, а мы открываемся себе и открываем в себе божественную искру, когда-то создавшую нас. Вот в этой соединенности художника с художником, Великого Творца с нами как его творениями и заключается истинный смысл рождения нашей идентичности. Мы творим не только искусство, чтобы заявить о себе миру, но и себя, и часто в результате обретаем непоколебимое чувство внутреннего достоинства. И когда называют наше истинное имя, мы отвечаем «да».

Возьмите ручку и ответьте на следующие вопросы, заполнив пропуски как можно быстрее.

1. В детстве я мечтал, что вырасту и стану…

2. К какой области творчества поощряли мой интерес в детстве?

3. К какой области творчества не поощряли мой интерес в детстве?

4. Если бы меня поощряли сильнее, я бы попробовал…

5. Учитель, который мне помог, считал, что у меня дар…

6. Друг детства, который мне помог, считал, что у меня дар…

7. Если бы я мог прожить жизнь сначала, я бы начал раньше заниматься такой областью творчества, как…

8. Причина, почему мне уже поздно этим заниматься…

9. Шаг, который я могу сделать в направлении своей детской мечты…

10. Я посвящаю себя этой мечте тем, что…

У многих от подобных вопросов портится настроение. Найдите час и выведите свое взрослое «я» на небольшую прогулку. Не удивляйтесь, если во время этого творческого свидания вы многое прочувствуете, обдумаете и придумаете. Слишком часто наш внутренний художник годами не может поговорить с нами.

Одна из основных проблем творческого роста связана с точной самооценкой. Как мы узнаем, насколько можем вырасти, не зная, какого роста мы сейчас? Боясь показаться слишком заносчивыми и эгоистичными, редко задаемся вопросом: «Не слишком ли я ограничиваю себя и умаляю свои достоинства?» Возможность роста может пугать. Казаться чем-то чуждым, неправильным.

Гениальность – это в основном вопрос энергии.

Большинство из нас знают историю о трех слепцах, которых попросили описать слона.

Один ощупал его хвост и сказал: «О, он длинный, тонкий и извивающийся, как змея».

Другой ощупал ноги слона и сказал: «О, он круглый, крепкий и высокий, как дерево».

Третий ощупал бок животного и заявил: «О, слон очень похож на стену».

Суть в том, что слон на самом деле похож на все это, однако сумма всегда больше ее слагаемых.

Лучше задавать вопросы, чем знать все ответы.

Мы, художники, как тот слон: огромные и сложные творения, плохо известные и себе, и другим. Помните, как Алиса из «Алисы в Стране чудес» съела гриб? Мы тоже сталкиваемся с изменениями в размерах, словно в галлюцинации. Вчера казались себе значительными и компетентными. Сегодня считаем, что это величие – лишь иллюзия и на самом деле мы гораздо мельче и слабее. Эти перемены – просто болезнь роста, муки кризиса идентичности. И чем сильнее просим избавить от них, тем сильнее они становятся.

В 45, после 25 лет работы со словами, я внезапно начала слышать музыку. Она переполняла меня, как переполняют маленькую церковь звуки органа. Меня это пугало. В конце концов, я ведь «знала», что я писатель, а не музыкант! Это было «слишком» даже для мечты.

Когда вдруг меняется творческий масштаб, мы изумляемся: «О боже, кто же я теперь?» И обычно просим других помочь разобраться в себе. Тут-то нас и подстерегают неприятности. Часто друзья, как те слепцы со слоном, знают нас лишь с одной стороны. Поэтому в них отражаются лишь те наши качества, которые им нравятся больше или которые виднее остальных.

То есть они нередко преуменьшают наш масштаб. Наш образ словно бы распадается на несколько фрагментов. На фоне происходящих изменений мы чувствуем себя не в своей тарелке и нуждаемся в людях, которые могли бы помочь нам составить более крупную и четкую картину того, в какого представителя творческого зверинца мы превращаемся. Да, быть может, и в слона. О боже!

Понятно, что друзья склонны поддерживать ту нашу версию, к которой привыкли. Они хотели бы сохранить статус-кво, избежать угрозы и по-прежнему комфортно чувствовать себя, осознавая собственный масштаб и важность. Речь не о прямой конкуренции: скорее, они просто привыкли думать о нас определенным образом – скажем, как о сценаристе, а не режиссере, – а также привыкли к определенным отношениям с нами. Ваш неожиданный рост может напугать и вас, и ваших друзей. Они боятся оказаться ненужными. Вы – слишком большими. Очень трудно сказать и себе, и другим: «Послушайте, похоже, я превращаюсь в слона: становлюсь больше и значительнее, чем раньше. Но не переживайте: слоны умеют хранить верность». Если бы только это была верность нашим зарождающимся способностям! Мы позволяем отвлечь себя от творчества. Нас, совсем как Дамбо [6], очень легко пристыдить за отрастающие величественные уши.