Джулия Кэмерон - Долгие прогулки. Практический подход к творчеству

Художники склонны к драмам. И все бы ничего, если бы эта склонность проявлялась в работе, но есть риск попасть в зависимость от эмоциональных драм. Можно приобрести опасную привычку регулярно подходить к самому краю обрыва и, глядя вниз, спрашивать доверчивых друзей: «Упаду ли я?», «Прыгнуть?», «Почему мне этого не хотеть?» Понятно, что это тоже дело, которое дает возможность не заниматься творчеством.

Желание творить – это зуд, успокоить который можем только мы, больше никто. И если мы отказываемся преодолеть стремление к драматизму, отказываемся взять на себя поистине благородный творческий риск, вы легко узнаете нас: мы вечно стоим на самом краю обрыва.

Драме нужно противопоставить факты. Если вы пишете утренние страницы, то, наверное, начали составлять все более и более точные списки дел, которые предстоит выполнить в течение дня. Чтобы развить чувство самоуважения к себе как к художнику, нужно создать еще один ежедневный список. Это список выполненных дел.

В наше время дорога к святости непременно проходит через мир действий.

Не стоит все время думать о том, что не сделано: наоборот, следует хвалить себя за то, что уже удалось сделать. Список выполненных дел, который нужно составлять каждый вечер, – это аплодисменты тому, чем вы занимались в течение дня. Вот как он мог бы выглядеть.

1. Написала утренние страницы.

2. Отправила сообщение Каролине.

3. 15 минут поиграла на пианино.

4. Выбросила засохшую герань.

5. Прочитала статью в The Atlantis по теме моей диссертации.

6. Сварила суп.

7. Ввела данные о счетах в программу управления домашними финансами.

8. Поговорила с Брюсом – мгновенное эмоциональное восстановление.

9. Час поработала над диссертацией.

10. Записала собаку к собачьему парикмахеру.

11. Подшила обтрепавшийся подол юбки.

12. Заказала в Amazon книги для работы над диссертацией.

13. Выбрала краску для кухонного подоконника.

14. Послушала «Оперный час» по радио.

Ваш список выполненных дел вполне может быть в два раза длиннее. Часто наши дни интенсивнее и продуктивнее, чем кажется. Кроме того, этот список имеет и стимулирующее значение: «Мне будет приятно вписать это», – думаем мы, приступая к чему-то, чего прежде избегали. Если списки будущих дел отражают наши приоритеты, то списки выполненных дел помогают признавать достижения. Видите, я сегодня занимался творчеством! Творческая жизнь состоит из минут, а минуты добавляют к ней выполненные дела.

Мы, художники, заинтересованы не просто в самовыражении – это что-то из области психотерапии. Мы заинтересованы все точнее, все лучше выражать себя. Здесь мы вплотную подходим к вопросу мастерства, к нашей потребности в том, чтобы то, что мы делаем, адекватно оценивали и другие, и мы сами.

Даже когда находишься в полном замешательстве, канал души остается открытым. Возможно, его нелегко отыскать, поскольку к середине жизни он сильно зарос, причем особенно густые заросли появились из того, что мы называем «образование». И все же он никуда не делся, и чтобы иметь доступ к глубочайшим уголкам своей души, следует держать его открытым.

Научиться выражать себя точнее и лучше легче всего в компании людей, которых отличает сбалансированная смесь жизненного опыта и творческого совершенства. Именно по этой причине художники всегда учатся у других художников. Хороший преподаватель музыки всегда задает форму и настроение исполнения своим ученикам: в них одновременно и самобытность проявляется, и отпечаток личности учителя. Отчасти это связано с передачей исполнительской техники, отчасти – музыкальных ценностей. Хороший преподаватель и студентов хороших привлекает. Это своего рода передача духовного опыта, или, выражаясь терминами рынка, бренд. Музыканты, вышедшие из стен знаменитой консерватории со знаменитыми преподавателями, несут на себе ее отблеск.

Но иногда учителя и учеников, похоже, больше интересуют планы высших сил, чем учебный процесс. Так было с Эммой и ее преподавателем.

Великая виолончелистка и преподаватель игры на этом инструменте Джойс Роббинс после долгих лет преподавания в Нью-Йорке завершила карьеру и переехала на юг Калифорнии. А одаренная исполнительница, тоже оказавшаяся в Калифорнии, разыскала Роббинс и договорилась о прохождении курса обучения, который изменил и ее манеру игры, и ее восприятие. Она научилась слушать.

«Мы буквально разминулись с ней в Нью-Йорке. Она переехала в Калифорнию в тот год, когда я поступила учиться. Я не собиралась жить на юге, но, оказавшись там, разыскала ее. Дорога к ней занимала три с половиной часа в оба конца, так что у меня было время познакомиться с калифорнийскими шоссе. С другой стороны, я научилась по-настоящему слушать свое исполнение. Моя игра стала мягче, ушла былая резкость, я научилась слышать извлекаемый звук, перестав концентрироваться на технике – то есть на том, как я это делаю. В результате стало получаться гораздо лучше. С тех пор, слыша особенно полное и мягкое звучание виолончели какого-нибудь студента, задаюсь вопросом: не учился ли и он у моей преподавательницы, тоже одарившей его способностью слушать, как и меня».

И все же художники есть повсюду, а вот художественные школы и консерватории не везде. И у родителей молодого талантливого живописца с юга Милуоки может не хватить средств, чтобы отправить его учиться куда-то далеко, а местные преподаватели бывают и хорошими, и не очень – если, скажем, им самим недостает мастерства, если их собственный талант не до конца раскрылся или если они попали под влияние каких-то чрезмерно переусложненных современных направлений живописи.

Постарайся найти свое истинное, честное, не книжное «я».

Если мы хотим цвести там, где были посажены, то ищем местных преподавателей, и нам или везет, или нет – когда, например, понятно, что их творческое развитие остановилось и что они будут не столько помогать, сколько мешать. Однако многие ученики, не желая показаться эгоистами, слишком долго не решаются что-то изменить и остаются с учителями, которых переросли. Дискомфорт из-за невозможности развиваться вызывает трения, а иногда и прямое соперничество ученика и учителя – сложную ситуацию, из которой довольно трудно выйти. Не скажем же мы: «Думаю, я вас перерос»? А если и говорим, то поблагодарив наставника за уделенное нам время и усилия, – и прощаемся с ним навсегда.

Как хороший учитель может сделать начинающего художника сильнее и зорче, так плохой способен навредить ему, заглушив талант и замутив видение. Именно из-за плохих учителей у многих художников блокируется творческое развитие или возникает сначала здоровое, а затем и патологическое желание отгородиться от негативного внешнего влияния. Они заявляют, что находятся вне рынка, но это приводит к одному из следующих вариантов (или какой-то их комбинации): им либо удается создать и развить поразительно оригинальный стиль (что хорошо), либо приходится упереться в искусственно низкий потолок (довести уровень работ до предела, превзойти который без вливания извне не получается).