Георгий Любарский - Образование будущего. Университетский миф и структура мнений об образовании XXI века

Медиа, распространяясь на область науки, создают «научное поле внимания», которому следует интерес общества (в том числе финансирование, в том числе интерес молодых исследователей). Центры, поддержанные полем внимания, расширяются за счёт ресурсов соседних областей. Это оказывается очень значимым фактором в выживании наук.

Не часто осознаётся, что сейчас поле научного знания в определённом смысле сужается, причём очень быстро. Если создать карту наук, где расположить науки по относительной близости – группа физики, группа медицины, биологии, химии, психологии и пр., и обозначить каждую науку белым или чёрным кружком – белым, если наука расширяется, число публикаций растёт год от года, чёрным – если наука стагнирует или вымирает, число публикаций падает год от года или остаётся приблизительно постоянным – будет видна карта умирающих и выживающих наук. На такой карте можно было бы увидеть, что число «белых», успешных наук весьма невелико, это в первую очередь области, связанные с медициной (фармацевтика), искусственным интеллектом и биг-дата («компьютеры»), та физика, которая связана с созданием компьютеров, генетика и молекулярная биология. Это самые важные «белые» центры. Множество неназванных научных дисциплин – их великое множество – оказались бы на такой карте чёрными.

Судьба науки в целом выходит далеко за рамки изложения, но надо понимать, как сказываются медиа на всём, чего они касаются. Это ведь концентратор внимания. Всякий раз, когда куда-либо проникает медийный подход, он захватывает всё внимание реципиентов-пользователей и распределяет его, фокусируя на немногих направлениях. Медиа действуют селективно, меняя функцию распределения ресурсов: многое достаётся немногим, прочие существуют много хуже, чем в не-медийной среде.

В научной деятельности возникает важный регулирующий принцип: дефицит внимания. Как всегда при воздействии медиа, медийными средствами создаётся («искусственно вызывается») чрезвычайный избыток информации, и возможность усвоить эту информацию оказывается совершенно недостаточной. Создав этот избыток информации, мощный информационный поток (в частности, путём добавления мусора), медиа предлагают свои средства для решения задач читателя: фокусируют дефицитное внимание на очень немногом за счёт всего прочего. Оказывается необходимым оказаться в центре чужого внимания и отбросить из своего внимания всё, что только можно отбросить. Профессиональное внимание оказывается счётным и важным ресурсом, за которое должен бороться исследователь, и как этот дефицит соотносится с другими дефицитами (например, дефицитом фактов, обобщений и т. п.) – это весьма сложный вопрос.

Эти процессы идут и в образовании, и в науке, тем самым им подвержена вся область знаний: производство знаний, распространение и возобновление ресурсов, необходимых для производства. Помимо стагнации многих областей знаний идут и другие процессы, например, распад «полного фронта» наук и распад научных дисциплин. То и другое являются следствием не-дисциплинарного деления знания на «проекты» и дефицита внимания и прочих ресурсов. Результат примерно понятен: направления, которые по ряду причин считаются важными, выигрывают. А проигрывают системные знания, фундаментальные знания, знания, которые необходимо развивать для решения интересных задач в будущем – в общем, всё, что вот прямо сейчас не актуально и не даёт быстрого эффекта.

В результате транс-дисциплинарной фрагментации наук во множестве появляются «слепые зоны», или зоны легитимного невнимания: каждый работник нацеливается на знание узкой зоны специализации, за границы «рабочей зоны» смотреть не только не обязательно, но и не рекомендуется: дефицит внимания работает достаточно жёстко. Попытка смотреть за пределы собственной специализации оказывается сверх-квалификацией, что оценивается как дефект на современном рынке труда. Знания начинают интенсивно отбираться по дешевизне: знание должно быть дешёвым. В критерии дешёвого знания входит не только цена исследований, но и цена получения (=образования) специалиста, и цена понимания данного знания. То, что трудно понимать – дорого. Возникновение критерия «дешёвого знания» увеличивает количество «слепых зон», куда наука не стремится заглядывать. Знание становится слепым.

Тем самым мир науки оказывается пронизан управляющими воздействиями от бюрократизирующего мира правовых отношений, соображений эффективности, выраженной в денежной форме – из мира экономики, и соображениями «сенсационности и новизны», дефицита внимания, исходящими из мира медиа. Каждое из этих воздействий специфически изменяет социальный институт науки. Эти воздействия имеют двоякий эффект. С одной стороны, именно они создают из науки производящую силу, включают её в экономику. С другой стороны, они искажают основу научной деятельности, попросту говоря – затрудняют «открытие истины», которой занимается наука. Баланс между этими влияниями, который обеспечивает существование науки – не изменяющей своему смыслу и в то же время включённой в цели общества – оказывается нарушен.

Это о месте науки в обществе и тем, как выстроено её взаимодействие с другими системами. А то, с чего началось это рассуждение, касается изменения типа цивилизации: она теряет письменный характер. Та цивилизация, плодами которой мы пользуемся, за счёт которой живём, была письменной – и это во многом обеспечивало её прочность, устойчивость по сравнению с множеством устных цивилизаций, которые, может быть, были по-своему замечательны, но убедиться в этом трудно. Новые явления – медийность, пронизывающая и изменяющая культуру, изменение места науки, виртуализация – ведут социальный мир дорогой бесписьменности. Что получится, сказать трудно, можно лишь заметить, что это не какой-то пустяк: это существенные изменения. Что в результате отвалится и сделается неработоспособным, сейчас сказать нельзя. Может быть, очень многое.

Когда-то, в предшествующие нашим времена ситуацию с культурой можно было представить так. Существует базовая, общая, знакомая всем культурная подложка, и на ней основаны все прочие надстроенные коммуникации. Вся зна-ниевая сфера общества может быть представлена как плотное ядро, общее для всех возможных коммуникаций, и разной толщины лучи-радиусы, выходящие из ядра в разные стороны. Общая культура и специализированные темы. Когда мы оказываемся в специальных темах, мы часто не можем друг друга понимать: нет необходимых знаний и опыта. В ядерной культурной области мы понимаем друг друга очень хорошо: эти знания есть у всех. Если не получается специальная коммуникация, её пытаются перевести на «общий» язык, для понимания специальные темы приходится «опускать» до общего языка коммуницирующих.