Михаил Эпштейн - Страна разных скоростей

Текущих оценок ситуации, собственно, всего две: или «проблемы нет» – или же это неразрешимое трагическое противоречие на десятилетия [8] Впрочем, временами заявляют ещё о том, что хорошо бы провести какой новый референдум. Т. е. как 51 % жителей решит – тому и Крым, а 49 % должны смиренно согласиться, собрать свои котомки и уйти, куда глаза глядят. Тогда-то, мол, благоденствие и наступит. . В логике «исторических справедливостей» на лучшее рассчитывать и не приходится. Но если видеть перед собой хотя бы «аландский прецедент» и верить в способность государств несколько поступаться амбициями, то путь к поиску решений может быть открыт.

Два ориентира достаточны, чтобы при наличии доброй воли взяться за «неразрешимые противоречия»:

а) признание необходимости особого статуса Крыма;

б) признание того, что права и интересы жителей Крыма (а также перспективы развития полуострова) можно расценивать выше забот о неколебимости государственных суверенитетов.

При таком подходе юридические решения не обязаны придумываться сразу и навсегда; приближаться к позитивному результату можно последовательно, шаг за шагом снимая напряжение и облегчая жизнь крымчан. Определённые шаги потребуют согласованных российско-украинских решений, но многие Россия способна совершать и в одностороннем порядке. Можно вообразить, например, такую последовательность действий:

• Признание того, что проблема Крыма и нормализации жизни крымчан существует.

• Признание за крымчанами права быть гражданами как России, так и Украины; права придерживаться разных мнений относительно государственной принадлежности Крыма и не быть за это преследуемым.

• Совместная с Украиной (в перспективе планирования последующих шагов) работа по снятию ограничений с крымчан: «крымская прописка» в паспорте перестаёт быть ограничивающей в международных передвижениях, пропускной режим упрощается, перестаёт действовать административное/уголовное преследование со стороны Украины за посещение Крыма и т. п.

• Признание права украинских граждан, живущих в Крыму, в уголовных делах быть судимыми украинскими судами по украинским законам.

• Обсуждение особого статуса Крымской автономии с особым гражданством, носителями которого могут быть как российские граждане, так и украинские. Синхронизация основных положений о крымской автономии в российском и украинском законодательстве.

• Фактическое введение крымской автономии в действие (с правом установления особой таможенной зоны, с правом крымского парламента утверждать или не утверждать общероссийские/общеукраинские законы и т. п.).

При подобном ходе событий наиболее задевающие государственное самолюбие вопросы смогут решаться в рабочем порядке, утрачивая остроту. Из зоны конфликта надолго отчуждённых друг от друга стран и народов автономный Крым невольно окажется зоной их интенсивного сотрудничества: ведь здесь будет насущной потребностью постоянно сближать и согласовывать интересы граждан, государств, предпринимательских проектов, международных программ и т. д.

Конечно, это всего лишь образ возможного подхода, а не реальная политическая программа. Я отдаю себе отчёт, что судьбы стран зависят не от сочинения изящных проектов, а от раскладов политических сил, чьих-то последовательных усилий и стечения обстоятельств.

Но хорошо бы нам в серьёзных делах не поддаваться иллюзиям «окончательных решений» и «неразрешимости противоречий», не принимать за них отсутствие доброй воли, инерцию мысли и неготовность к действию. Иначе мороки «исторических справедливостей» надолго будут средой наших печальных блужданий.

Тридцать лет назад новосибирский профессор Юрий Троицкий загорелся желанием привлечь крупных сибирских учёных к разработке новых подходов в преподавании школьных предметов. Во многом это удалось, и к началу 1990-х годов сложилась уникальная лаборатория «Текст», объединившая ряд выдающихся филологов, историков, математиков и большое число учителей из разных городов.

Сотрудники лаборатории исходили из того, что гуманитарная наука на школу должна влиять не бесконечными пересмотрами сюжетно-тематического планирования, а созданием условий, меняющих тип деятельности школьников. А потому и оформляться не через программы, а через методы учебной работы (которые в свою очередь должны меняться от года к году в соответствии возрастным интересам школьников).

Название лаборатории символизировало переоценку логики взаимодействия учителя, учеников и учебного текста на уроке. Если привычная задача для преподавателя понималась как пересаживание заданного «текста» из учебника в голову ребёнка, то теперь «текст» (т. е. комплект подготовленных учебных материалов) занимал место между учителем и учениками, становился предметом совместного изучения , а не выучивания .

В собственной технологии исторического образования Ю. Л. Троицкий постарался смоделировать на уроках в подростковых классах жанры работы историка-исследователя, его подходы к первоисточникам, проблемы критики источников и т. п.

Ребята в пятых-шестых классах, работавших по технологии Ю. Л. Троицкого, в каждой учебной теме встречались с тремя позициями, представленными в подготовленных текстах:

• современника событий («горячая» позиция включённого в действие соучастника),

• потомка (дистанцированная, «холодная» позиция наблюдателя),

• « иностранца » (удивляющееся сознание «переводчика» одной культуры на язык другой).

При этом акцент ставился не на совпадении, а на разночтении позиций хрониста или летописца (с одной стороны); историка, писателя, школьника (с другой); путешественника, торговца или паломника (с третьей). Временами эти позиции дополнялись четвёртой – ролью пересмешника, сатирика или карикатуриста на исторические темы.

Предварительной задачей учителя было подготовить соответствующие комплекты документальных фрагментов с учётом двух принципов: их противоречивости по содержанию и разнотипности по жанру (карта может соседствовать со словесным описанием, репродукция – со статистикой, дружеское письмо – с законодательным актом).

Так история из плоскостной и чёрно-белой становилась объёмной и многокрасочной. Безапелляционность уступает место любопытству, сомнению и балансу аргументов.

Характерный жанр в пятых-шестых классах можно было назвать так: «Мы пишем учебник истории». Ребята размышляли над противоречиями определённой темы, и готовили для будущих читателей (гипотетических или реальных) учебник по ней, где излагали согласованную между собой версию событий, стараясь представить её убедительно, интересно и доходчиво.