Константин Ушинский - Воспитать ребенка как?

Можно ученика,одаренного самой счастливой памятью, испортить именно постоянным недоверием к его памяти, беспрестанным указанием ее ошибок и преувеличенным значением этих ошибок.

Сюда же относится и то правило, чтобы не задавать детям уроков, которые им не по силам, потому что такие уроки, которых дитя одолеть не может, надрывают память, точно так же, как чрезмерные телесные усилия могут надорвать телесный организм. Если дитя не могло несколько раз выучить своего урока, несмотря на искренние свои усилия, то у него зарождается неуверенность в своих силах, а эта неуверенность имеет чрезвычайно ослабляющее влияние на память.

Кроме того, видя перед собою большой урок, дитя тревожится, беспокоится, иногда плачет, а это все такие душевные акты, которые не дают сосредоточиться вниманию, необходимому для усвоения урока. Кроме того, многие дети не выучивают своих уроков именно потому, что не умеют взяться за дело: не знают субъективных свойств памяти и объективных свойств урока, чего нельзя от них и требовать, а потому лучшие педагоги решительно вооружаются против задавания уроков на дом детям младшего возраста и требуют, чтобы школа или наставник выучили детей сначала учиться, а потом уже поручили это дело им самим. От несоблюдения этого правила чрезвычайно много страдают наши русские дети, и бессмысленной задаче домашних уроков в первых трех классах наших гимназий мы приписываем то дикое явление, что младшие классы у нас переполнены учениками, а в старших стоят почти пустые скамейки.

Хорошо еще, если у маленького ученика есть дома кто-нибудь, кто может помочь ему выучить урок; но если нет никого, то положение нашего маленького гимназиста бывает иногда совершенно безвыходное: сначала дитя плачет, мучится, тоскует, потом становится понемногу равнодушнее к своим неуспехам и, наконец, впадает в апатию и безвыходную лень. Если бы наставники употребляли свои пять часов ежедневных занятий как следует и действительно заставляли работать детей в классе, то детям оставалось бы разве только повторить дома выученное в школе.

Но на деле, большей частью, бывает не так. Учителя сваливают на детей всю тяжесть учения, не подумав о том, чтобы научить их учиться; сами же или занимаются легким опрашиванием уроков, выученных дома, что даже можно делать в полусонном состоянии, или, если они ярые прогрессисты, развитием детей, не имеющим никакого отношения к урокам, попросту же – болтовней, а уроки и экзамены все-таки падают всей своей тяжестью на маленького ученика.

Конечно, есть и такие преподаватели, которые развивают детей именно учением уроков в классе, но, к несчастью, таких преподавателей у нас немного по причине совершенного отсутствия педагогического их подготовления.

Ушинский необычайно трепетно относился к преподаванию русского языка. Понятно, в его время страна была фактически безграмотной, редкий человек из народа владел навыками чтения и письма. Так что он трудился не покладая рук, составляя книги для детского чтения и учебники, по которым родную речь можно было преподавать, не делая этот процесс для детей омерзительным. И надо сказать, его учебники пользовались успехом.

Новые времена требуют новых учебников. После середины 90-х эти новые учебники хлынули, как из рога изобилия. Не спорю, старые, по которым училась я и успел поучиться в младших классах мой ребенок, были нелучшими учебниками. Но то, что пришло им на смену, иногда оказывалось попросту чудовищным. В разряд чудовищных попали и несколько учебников русского языка. Не знаю, как у младших детей, но у старших школьников учебников этих вдруг стало большое разнообразие. И один такой чудесный труд каких-то супругов-филологов, членов РАЕН, попал как обязательный кизучению в школу, где учился мой сын. Благо, что мальчик был взрослый и ничего, кроме хохота, чтение этого творения у него не вызывало. Это был не просто учебник с упражнениями, где нужно расставить знаки препинания и вставить пропущенные буквы. Это был учебник с претензией на всеохватность. В нем даже имелась периодическая таблица русского языка, а отдельные статьи этого кошмара были посвящены священным числам 7 и 12, которые, как писали авторы, чуть ли не заложены в основе всего мироздания. Неудивительно, что дети, приложившие старания к освоению священной нумерологии и заучиванию периодической таблицы русского языка, самого языка никак не освоили. Как писали с ошибками, так и продолжали с ними писать, хоть на уроках эта таблица лежала у них перед глазами. И поскольку нормально учиться старшекласснику по этому сочинению было невозможно, мы открывали Розенталя и к классным работам готовились по нему. Но ведь большинство-то довершало образование по этому новорожденному труду…

И что удивляться глубине познаний этих несчастных школьников? Но у них был хотя бы нормальный экзамен, а не тест ЕГЭ. Нет, я ничего не имею против тестов. Иногда они бывают даже полезны. Только не в случае русского языка. Все ж сочинения показывают не только грамотность, но и умение связывать слова в предложения, и владение словом, и структуру мышления ребенка. Если оставить из требований к старшему школьнику только умение писать без ошибок, то, действительно, не проще ли его сразу отправить пообщаться с программой Ворд? Неслучайно сочинение обещают вернуть вшколу и сделать обязательным для всех выпускников. А то ведь пару лет назад одна уважаемая чиновница от образования очень удивилась претензиям учителей русского языка и в сердцах им сказала: мы стремимся облегчить детям школьную программу, а вы хотите дать им дополнительную нагрузку. Зачем им это? Те, кому нужен русский язык для профильного образования, его все равно изучают углубленно. Вот так просто. Зачем козе баян? Сначала «сократили» среднюю школу с 10 (11) классов до 9, потом «подчистили» ненужные предметы, переименовали ПТУ в лицеи и колледжи, а институты в университеты, а потом взялись усовершенствовать и сам учебный процесс. А и правда, зачем бы это детям, которые не станут филологами, владеть родным языком? Они ж, по словам другого оригинала нашего времени, просто биомасса.

Что там писал Ушинский о воспитании и образовании для бедняков? «Для людей бедных, которым жизнь уже сама по себе задает довольно работы, дело воспитания состоит только в том, чтобы заставить их полюбить труд ради труда и подготовить их к нему». Ну вот вам ответ: для детей «непрофильных» достаточно уметь заполнить анкету, никакого выражения собственных мыслей им не потребуется. Так зачем тогда их этому учить?