Ромена Августова - В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития

Всем известно: обычный ребенок, дошкольник, попав в иноязычную страну, очень быстро начинает говорить на чужом языке, и для этого ему не требуется сидеть над учебником, заучивая правила грамматики.

Девочка с синдромом Дауна по имени Рим родилась в Москве. Ее отец был москвичом, а мать родом из Марокко. Первым языком Рим был русский. Она начала у меня заниматься, когда ей было четыре с половиной года, хорошо говорить по-русски стала в шесть лет. Затем им с мамой пришлось вернуться в Марокко, и мама очень волновалась по поводу того, что на родине Рим не сможет общаться с родными, говорящими только на французском и арабском языках. Но я была уверена в том, что, раз начавшись, речевой процесс продолжится и Рим уже не придется снова заучивать по карточкам слова – теперь уже французские и арабские: она просто заговорит, заговорит на этих языках спонтанно. Так и случилось. Через год мама Рим написала мне: «Первое время ей было трудно, потому что она не понимала, что ей говорят, но очень быстро она адаптировалась. Сейчас она очень хорошо говорит по-арабски и по-французски. Я продолжаю говорить с ней по-русски и читать ей сказки…»

В письме так и сказано: «Очень хорошо говорит по-арабски и по-французски». Это значит, что говорит Рим в своем дошкольном возрасте на трех языках, не путает их.

Вопрос двуязычия в интернациональной семье волнует многих родителей: есть семьи, в которых папа говорит на идиш, а мама по-русски, мама опять-таки по-русски, а папа по-японски, друг с другом родители разговаривают по-английски, а с ребенком каждый по-своему. Мне приходят письма от этих пап и мам, они спрашивают совета, и я думаю, что поскольку ребенка с синдромом Дауна надо учить говорить, то учить мы его будем по имеющейся в нашем распоряжении методике. Обучаться по одной и той же методике разным языкам невозможно: у каждого языка своя специфика. Если и существуют какие-то полезные для всех рекомендации, то они имеют всего только общий характер. На каком языке говорит и обучает говорить ребенка воспитатель (дефектолог, логопед)? Вначале именно этот язык и будет основным. Второй, тот, который, живя в двуязычной семье, ребенок постоянно слышит, помешать ему не сможет: ощущая строгую определенность системы каждого из этих языков, он сумеет их дифференцировать. Систему одного языка он будет осваивать по определенной методике с помощью педагога, систему второго освоит спонтанно – без какой-либо специальной помощи, так же как это происходит у обычного ребенка, который, оказавшись где-нибудь за границей, незаметно для себя с легкостью осваивает иностранный язык.

Ребенка нужно не только научить говорить, читать и писать. Мы должны стремиться к тому, чтобы выработать у него устойчивый, творческий интерес к делу, когда в ученике просыпается страсть к познанию нового.

Если этого не произошло, если ребенок занимается из-под палки и вам приходится без конца завлекать его машинками, бегающими по столу заводными зайчиками, кувыркающимися лягушками – толку вы не добьетесь. Лягушек и зайчиков хватит ненадолго. А из-под палки ребенок вообще не будет заниматься: во-первых, это не годится в принципе, а во-вторых, дети с синдромом Дауна известны своим особым упрямством, постоянно преодолевать которое никому не под силу.

Ребенок может быть способным, бойким, иметь хорошую память, но уступать другим детям в очень важном качестве – желании трудиться. У него есть все, кроме воли. Возможно, благодаря своим способностям он раньше всех заговорил, без особого труда научился читать, однако чем дальше, тем больше начинает, как я говорю, «отставать от самого себя». Ему все равно – получилось, не получилось, хорошо ли он занимался, плохо ли. Результат, который так радует его близких, ему, в общем-то, безразличен, желание справиться с новой задачей, удовлетворение тем, что он такую задачу разрешил, ему незнакомо. Трудно рассчитывать, что в дальнейшем такой ученик захочет преодолевать то, с чем не справляется с ходу. Относится это не только к учению, ребенок ленив и в быту. Все его обещания хорошо себя вести и хорошо учиться, которыми он отвечает на упреки родителей, всего лишь пустой звук, он забывает о них уже через минуту – опять-таки потому, что безответственен.

Конечно, как всякому малышу ему нравится, когда его хвалят, поощряют премиями, покупают подарки – «это тебе за то, что ты хорошо занимался». Он протягивает мне руку, чтобы я поставила на ней пятерку, написала ее ручкой сначала на одной ладошке, затем – обязательно! – на другой, но сознательного отношения к тому, заслужил ли он эту пятерку, у него нет. (Коля заботливо натягивает на руку варежку: «А то пятерка замерзнет!») Но это вначале. А дальше, если в ребенке не воспитали волю и все превращалось в развлечение, в какую-то игру, если родители плохо себе представляли, что забавный малыш, которому всегда все прощалось, который привык к уговорам и бесчисленным подаркам, растет, и вот он уже не малыш, а паренек, к которому предъявляются совсем иные требования, – если все это так, то ребенок оказывается не подготовлен к дальнейшему росту. И вот здесь начинаются проблемы.

Собственно говоря, проблемы начались еще раньше, только этого никто не замечал. Они начались тогда, когда в качестве компенсации за некую несправедливость судьбы родители безмерно жалели, опекали и баловали своего малыша. В особенности это относится к семьям, располагающим материальным достатком, хотя и не ко всем, разумеется (надеюсь, на меня не обидятся). В такой семье ребенок живет как в раю. Нелегко приходится не ему, а его родителям, ибо ребенок с синдромом Дауна – это ребенок с синдромом Дауна, и растить его непросто, в какой бы семье он ни родился. В состоятельной семье у ребенка есть все, чего пожелает его душа, вокруг него толпятся няни, тети, бабушки и дедушки. Как из рога изобилия на него сыплются подарки, он завален машинками, поездами, мячами и куклами. Заласканный и избалованный, он привыкает избегать как физических, так и умственных усилий. Со временем ему становится на самом деле трудно их осуществлять, у него слабая воля, ни к какому преодолению трудностей он не привык, полезных привычек не наработал. Одеваться ребенку помогает няня, она же поит его, кормит, водит гулять, укладывает спать. Дополнительно к этому на нее возложена обязанность возить его на уроки, соответственно, и готовить домашние задания – а это совсем не просто. Воспитывать его волю, требовать послушания, обращаться с ним как с собственным ребенком, поощряя его и наказывая, она, по вполне понятным причинам, не может. Ребенок растет недисциплинированным, он прекрасно чувствует, как ему пользоваться своим положением. Все это обнаруживается позже, как раз тогда, когда от ученика требуется усидчивость, сосредоточенность, желание и умение преодолевать трудности. Объем работы расширяется, к этому ученик оказывается не совсем готов. Чем дальше, тем труднее с ним справляться.