В. Пономаренко - Психология духовности профессионала

Среди опрошенных были летчики авиации Вооруженных сил, летчики-испытатели НИИ Министерства авиационной промышленности и ВВС, летчики Аэрофлота, ДОСААФ, коммерческой авиации. Конечно, для многих вопросы были не только неожиданны, но и неудобны, т. к. понятия «Дух», «душа», «второе Я», «грех», «образ мира» – в их время относили к департаменту культовых институтов. Но спасло положение духовность натур респондентов и глубина чувств пережитого. Хочу обратить внимание, что в своих ответах летчики не достраивали образ профессии, не выражали фотографическую правду, а излагали духовную суть пережитого. Кстати, в обращении к летчикам было сказано: «Ради бога, не давайте ответы на вопросы. Поставьте свое фото и поговорите с собой откровенно, как сможете». Я не побоюсь преувеличения, сказав, что ответы были похожи на нарисованные полотна жизни, изображение на которых было не столько отражением воспринятого, сколько видением изнутри своей духовной жизни. Дополнительно к этому замечу: несмотря на разность в опыте, возрасте, служебном положении, [19]образовании в ответах знаменитых и менее именитых индивидуальностей было великое общее – сохранение святой любви к небу. Любви, которая открывает в тебе переживание причастности ко Вселенной, Космосу, Вечности, к тому высшему, что вдохновляет, пугает и манит.

Приведу часть материала, касающегося тех сторон внутреннего мира человека, тех уровней сознания, которые, по крайней мере, мне не удалось ранее зарегистрировать в многочисленных экспериментах. Глубина исповедальных откровений должна нас, психологов, убедить в продуктивности разработки объективизации проявления духа человека как своего естества.

Поскольку речь идет о таких сложных невидимых, полуосознаваемых субъектом процессах как рефлексивный и духовный уровень сознания, как интериоризация и трасформация внешнего воздействия, как идентификация своего «Я», то естественно потребовалось поставить вопросы так, чтобы они тронули струны души. Прежде всего планировалось получить ответ на стержневой вопрос – является ли летная профессия нравственной ценностью, имеет ли она личностный смысл, какой содержательностью представлены данные категории в профессиональной деятельности. Стойкость, устойчивость, выраженность тех или иных признаков духовных составляющих личности в профессии оценивалось сходством и различием оценок респондентов одних и тех же явлений.

Вначале важно было установить, что дала профессия для развития внутреннего мира личности, особенно в плане изменения характера и мировоззрения в системе таких категорий, как добро и зло. Важно было вывести респондента из круга служебных, карьерных, биографических ценностей, окунуть его во внутрь собственной души и послушать внутренний диалог с самим собой. Безусловно, этому предшествовала многолетняя совместная деятельность со многими из них, позволившая рассчитывать на доверие, что и сделало респондентов соучастниками исследования. И еще одно пояснение. Анализироваться будут ответы в основном положительного свойства. Это не означает, что в авиации нет недобрых, завистливых и злых людей, но это диктовалось целевой установкой психологической задачи: выявить тот позитивный духовный запас нравственных сил личности профессионала, который не поддается количественным измерениям без потери качественных характеристик личности.

Итак, рассмотрим «чувственную ткань жизни», переживаемую профессионалами в интерьере служебной деятельности. Сделаю это по возможности без личного пристрастия, но с сохранением своего мнения о смысле анализируемых ответов. Убежден, что для психолингвистов данные тексты дадут гораздо больше, чем для меня, но я буду держаться рамок обозначенных выше задач.

Как же понимают авиаторы категории добра и зла, исходя из нравственных потребностей соей профессиональной деятельности?

« Жизнь среди нравственно нормальных людей превращает добродетельное поведение в привычку…осознание значимости своих поступков для жизни и смерти«подпитывают» авиаторов чувством доброй воли (добродетельностью) друг к другу ». [20](В. И. Андреев)

« Авиация дала реальное ощущение свободы, особенно в первые годы, когда нарушать каноны было особенно сладостно. Первые же катастрофы поставили лицом к лицу с представлением: вот жизнь, в ее радостной полноте, вот смерть в ее абсолютной неизбежности. И никакие прежние рассуждения не смогли приблизить нас к восприятию добра – зла, чем гибель пилотов, в большей степени » (А. М. Маркуша)

« Постоянное соприкосновение с определенным рискомпривило более правильный взгляд на то, что есть в жизни мелочь, а что – не мелочь. Отсюда и большая терпимость к непринципиальным человеческим недостаткам окружающих и более легкая (философия) переносимость превратностей жизни » (М. Л. Галлай).

« Профессия летчика заставила меня острее воспринимать жизнь. С первых полетов я понял, как она быстротечна, хрупка, и относиться к ней(не только моей) надо с благоговением. Однажды при выруливании руководитель полетов говорит: «Ты смотри, поглядывай, там где-то утка ведет своих утят на озеро, не задави » (Г. И. Катышев)

« Добро и зло оценивается не по пустяковому критерию, а по более сущностным – жизнь, благополучие, здоровье » (В. П. Овчаров)

« Судьба, обстоятельства не приносят человеку ни добра, ни зла. Они поставляют лишь сырую материю и того, и другого. Наша Душа (воззрение на внутренний мир) использует и применяет их по своему усмотрению и является, таким образом, единственной причиной и распорядительницей своего счастливого и бедственного положения, состояния духа, Добра и Зла » (М. И. Воронин)

Читатель! Прочтите еще раз эти мысли. Возможно у Вас возникнет ощущение выраженного влияния специфики опасной профессии. Именно цена жизнистановится мерой добра, энергетическим началом духовного созидания. Не исключаю, что некоторые из Вас могут уловить в этом архетип религиозного сознания, т. к. мироощущение ценности жизни летчиками исподволь воспринималось «как данное нам». В нравственном аспекте отношение к жизни, как данной свыше, есть лучшее противодействие всем искушениям, сокращать ее или утратить вовсе. Очевидно, как мы увидим в дальнейшем, ответственность за жизнь свою и других трансформируется в чувство причастности к другим мирам в едином разумном поле Вселенной. Добро в этом случае понимается как активное продуктивное творческое начало собственной души, более того, уменьшающее разрушительные силы Зла, воздействующие извне. Пожалуй, можно рискнуть увидеть в приведенных мыслях особое предназначение Добра в виде «социальных дрожжей» духовности Субъекта. Вольность этих суждений перекликается с мнениями респондентов.