Олег Колосовский - Литература. XXI век. К вопросу о стандарте среднего общего образования по литературе

Вероятно, пришло время отказаться от устаревших стандартов и изучать роман как образец чистой поэзии, в которой единственный герой – автор.

В программупредлагается, доверяя художественному вкусу учителя, включить стихотворения, известные нам с детства, а также «Капитанскую дочку», «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова». Девочки могут изучать «Онегина», мальчики – «Годунова». Я также предлагаю включить в билеты ЕГЭ чтение наизусть «Роняет лес багряный свой узор», или «Буря мглою небо кроет», или стихотворение по выбору.

Главная цель преподавания будет достигнута, если ученик в тридцать, шестьдесят и в девяносто лет будет перечитывать Пушкина. Если же случится «война, сума, тюрьма», изгнание, то он возьмет с собой его стихи. Так сделал Г. О. Рукман, будущий начальник физической лаборатории во фрязинском НИИ. Уходя на фронт в сорок первом, он в вещмешок положил томик Пушкина.

Остается напомнить, как Пушкин писал прозу. Он работал… и работал, но приступал к ключевому моменту, только тогда, когда приходило вдохновенье. Хорошо, чтобы учитель работал и работал, но иногда бы к нему приходило вдохновенье. И в этот момент он заражал своим энтузиазмом учеников.

«Песня про купца Калашникова…»– «одно из самых удивительных произведений русской литературы, вот где чудо, где он (Лермонтов), увидел и почувствовал эпоху Ивана Грозного? Если у А. К. Толстого «Князь Серебряный» – холодная, изумительная по красоте стилизация, а здесь старороссийское нутро. Иван Грозный – страшный, хитрый, умный и дипломатичный. Он все понимает и дает возможность спастись купцу…» (П. Бунин, иллюстратор).

Калашников не сможет жить, если не уберег жену от позора – «такой обиды не стерпеть душе…»:

Грандиозно: разговор льва со львом.

«Герой нашего времени»– роман не для юных умов. Зачем школьнику читать о похождениях неприкаянного героя, который приносит людям несчастья? И все понятно, все разжевано, не будит мысль школьника. Такие книги сначала развлекают, а потом ослабляют…

Нет, нет! Я не прав! Несмотря на отсутствие заметной познавательной и дидактической ценности, это высокохудожественная проза. Я, извините за личное, в школьные годы, прочитав роман, впервые получил представление об «изящной словесности». Мой внук, неожиданно для меня, сказал, что читать интересно. А почему интересно? Потому что Печорин – мрачный циник, жесток, но и душевно тонок, порывист, осознает свои пороки и т. д. А еще потому, как заметил Набоков, «поражаешься исключительной энергии повествования и замечательному ритму, который ощущается не столько на уровне фразы, сколько на уровне абзаца».

И все же изучать «Героя нашего времени» по полной программе было бы неправильно. Хорошо будет, если дети прочтут роман, обсудят его в классе и напишут сочинения. Но из экзаменационных билетов произведение следует исключить.

«Тамань»– шедевр. Рассказом могут наслаждаться все: и искушенный любитель литературы, и новичок. Его бессмысленно изучать, а надо читать дома при свечах и под настроение.

Подведем итоги.В программу включаем: «Песня про царя Ивана Васильевича…», «Ангел», «Парус», «Смерть поэта», «Бородино», «Молитва», «Родина».

Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в небесном свете…

Странное, неизъяснимое чувство овладело бы зрителем при виде, как от одного удара смычком музыканта в сермяжной свитке, с длинными закрученными усами, все обратилось, волею и неволею, к единству и перешло в согласие. Люди, на угрюмых лицах которых, кажется, не проскальзывала улыбка, притопывали ногами и вздрагивали плечами. Все неслось. Все танцевало.

Казак идет по улице, бренча рукою по струнам и подплясывает… Вот он остановился перед дверью хаты… Немного помолчавши, заиграл он и запел:

– Погляди, какие я принес тебе черевички! – сказал Вакула, – те самые, которые носит царица… Восхищенный кузнец поцеловал ее, и лицо ее пуще загорелось, и она стала еще лучше.

Труп уже стоял перед ним на самой черте и вперил в него мертвые позеленевшие глаза…

– Вот он – закричал Вий… и все, сколько ни было, кинулись на философа. Бездыханный грянулся, он о землю.

А Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восьмнадцать местечек, близ сорока костелов… «Ничего не жалейте», – повторял только Тарас. Не уважили козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц… зажигал их Тарас вместе с алтарями… не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, и кидали же к ним в пламя.

Иван Яковлевич… взял в руки нож и, сделавши значительную мину, принялся резать хлеб. Разрезавши хлеб на две половины, он поглядел в середину и, к удивлению своему, увидел что-то белевшееся… Он засунул пальцы и вытащил – нос!..

Крест на могиле зашатался, и тихо поднялся из нее высохший мертвец. «Душно мне! душно!» – простонал он диким, нечеловечьим голосом… ушел под землю. Зашатался другой крест, и опять вышел мертвец… Пошатнулся третий крест и поднялся третий мертвец…

Вдруг Катерина вскрикнула, проснулась… «Он убит, он зарезан!» – закричала она и кинулась к колыбели…

Больной ничего не понимал и не чувствовал, кроме собственных терзаний… Труп его был страшен.

Наконец… взломали дверь и нашли труп… с перерезанным горлом.

«Не видать тебе золота, покамест не достанешь крови человеческой» – сказала ведьма и подвела к нему дитя лет шести, показывая знаком, чтобы он отсек ему голову.

• «Славянофилы говорят, что “Мертвые Души” – апофеоз Руси, “Илиада” наша – и хвалят, другие бесятся, что тут “анафема” и за то ругают» (А. Герцен).

• «В этих харях читатель узнает страшное лицо николаевской России… трупом казался Гоголю Запад» (А. Воронский, советский критик).