Светлана Дивногорцева - Становление и развитие православной педагогической культуры в России

Новозаветное воспитание ставило целью спасение человека, а для этого было необходимо его духовно-нравственное преображение. Таким образом, воспитание нацеливалось не только на то, чтобы сформировать внешнее доброе поведение, но и на то, чтобы выработать в человеке внутренние основы жизни. В христианской культуре не было морализаторства, она, «чтобы воспитать хорошего человека, не говорила ребенку: “Будь хорошим, будь нравствен”. Она говорила: “Возлюби Бога и ближнего как самого себя”» [15, с. 12]. Ее прежде всего интересует не внешнее в воспитаннике – физическое или умственное развитие, – но становление духовной сущности человека. Доброе поведение воспитываемого должно было быть служением Богу в духе и истине. «Новозаветное Откровение, – указывает иг. Г. Шестун, – раскрывает смысл и содержание духовно-нравственного становления человека в категориях “теозиса” (обожения)» [225, с. 19]. В христианстве соединение с Богом становится целью жизни человека и одновременной целью воспитания. «Боговоплощение, приход в мир Христа Спасителя, позволяет в полной мере осуществить процесс духовно-нравственного становления человека как его преображение и освящение. Соединение Божественной и человеческой природ осуществлено в Божественном Лице Сына – Бога, ставшего человеком. Благодаря этому достижимой целью процесса духовно-нравственного становления человека является осуществление этого соединения и в каждой человеческой личности. Каждому из людей открывается перспектива стать “причастником Божеского естества”, или Богом по благодати» [225, с. 19], – пишет Шестун. Таким образом, воспитание становится нацеленным на «внутреннего человека», на внутренние основы его жизни, чтобы «доброе поведение воспитываемого проникало в сокровенные изгибы душевной жизни, вытекало из радостной преданности своему Господу, чтобы отношение человека к Богу было истинно сыновним» [225, с. 19–20]. Иерархическое толкование устроения состава человека (тело, душа, дух) диктует соответствующие им направления воспитания: физическое, душевное и духовное. Чтобы данная иерархия соблюдалась, а тело и душа человека были бы включены в духовное делание, христианство говорит об аскетических моментах воспитания. В то же время воспитание в новозаветный период приобретает значение процесса синергийного: духовно-нравственное возрастание человека предполагает как его желание и действия, направленные на достижение данного состояния, так и действие Божией благодати, христиане-воспитатели выступают как те, кто содействует этому процессу, создавая условия для того, чтобы он состоялся. Если от ученика требовалось участие в Таинствах и личный подвиг, то от учителя, наставника – ведение ребенка путем добра.

В христианстве с его акцентом на внутренней работе личности процесс воспитания происходил в условиях общения с Господом, чему способствовали изучение Священного Писания, размышления о нем, молитва, проповедь, причастие, исповедь и покаяние. В свою очередь это предполагало участие в процессе воспитания Церкви. Христианское воспитание требовало любомудрия, неспешного и вдумчивого диалога с Господом, по отношению к которому необходимо было воспитать «страх Божий», очищающий душу (Иоанн Лествичник).

Сложным и трудным вопросом оказался для христианства вопрос об отношении к языческой культуре, особенно в применении ее к воспитанию детей, так как иной культуры не было (христианская только начала складываться), и все воспитательные средства, какие только существовали, были языческого происхождения. При решении этого вопроса в христианстве образовалось два направления: латинское и греческое. Первое, во главе с Тертуллианом (ок. 155 – ок. 220) и Иеронимом (347–420), отвергало всякую связь христианства с язычеством и поэтому всякую возможность воспользоваться христианину чем-либо из языческой культуры. Второе направление развивало мысль о некотором родстве между христианством и язычеством, а потому и о возможности для христианина пользоваться средствами языческой педагогики. Отцы Восточной Церкви со знаменитым Климентом Александрийским (150–215) и Оригеном (185–254) во главе держались такого взгляда, что языческая культура не представляет собой чего-либо противоречащего христианству, а подготовляют к нему. Взгляды представителей Восточной Церкви получили со временем перевес.

Церковь, таким образом, органически усвоила лучшие достижения общечеловеческой культуры и создала новую уникальную христианскую культуру, имеющую глубоко личностный характер, что передалось и педагогической культуре христианства.

Воспитательные идеалы на Руси начали свое формирование еще в дохристианские, языческие времена. До принятия христианства славяне имели «обычаи свои и закон отец своих и преданья», т. е. свою языческую религию с обрядами и жрецами. Источников, свидетельствующих о практике воспитания в этот период, немного. В основном это сохранившиеся формы устного народного творчества – сказки, песни, прибаутки, потешки и т. п. Вообще, если говорить о практике воспитания детей в древние времена, то у русского народа, как и у многих других народов того времени, основным институтом воспитания была семья и труд в семье. Участие в жизни семьи, а также в жизни общины помогало растущему человеку обрести необходимые умения и навыки, формировало определенные представления. Как отмечает в своей книге М. И. Демков, воспитание детей у древних славян носило «характер чувственности, которою исчерпывалась вся их жизнь» [50, с. 1]. В основном заботой родителей был физический уход за детьми – те же колыбельные предназначались для укачивания ребенка, прибаутки и потешки – для его успокоения. Можно сказать, что это были лишь намеки на духовное развитие ребенка. В воспитании мальчиков эти намеки выражались в стремлении сделать человека нечувствительным к боли, выносливым в сражении и т. п. Так, в исследовании М. И. Демкова приводится свидетельство одного арабского писателя о существовании у древних славян обряда посажения на коня при совершеннолетии. При этом отец вручал ему лук и стрелы, говоря: «Отныне добывай себе пищу этими орудиями, как знаешь!» [50, с. 1].

С принятием христианства (988) явилась насущная потребность в иных законах жизни, от самого Бога, «но этот закон, – пишет С. И. Миропольский, – для своего познания, вкоренения и распространения требует от Руси учения и образования» [136, с. 17]. Появляется потребность и в иной педагогической культуре, освященной идеалами духовно-нравственного становления личности. «Принятие христианства на Руси, – отмечает в своем исследовании Н. В. Маслов, – сообщило воспитанию православное содержание. Православие утверждается в качестве духовной и нравственной основы жизни общества и государства и становится мировоззрением русского народа» [133, с. 17].