Галина Бабина - Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез

Термином «восприятие» определяется весь перцептивный цикл, а не его отдельная часть. По мнению У. Найсера (1998), «схемы» могут отделяться от циклов, в структуре которых они существовали; «такое отделение составляет основу всех высших психических процессов. … в таких случаях имеет место не восприятие, а воображение, планирование или намерение» [Найсер, 1998].

Наряду со зрительным и слуховым восприятием автором рассматривается и гаптическое (кинестетическое, осязательное) восприятие, которое является менее изученным. Тем не менее анализ кинестезий высвечивает важный аспект перцептивного цикла. Исследующие движения дают информацию и о воспринимаемом объекте, и о положении исследующего органа/конечности. Кинестетическая информация может специфицировать как форму осязаемого объекта, так и особенности движения (рук, языка, губ и другого). Перцептивная активность любой модальности (осязание, зрение, слух) дает информацию и о самом воспринимающем и о том, что воспринимается.

Далее исследователем отмечается, что в акте восприятия учитывается множественность источников информации (так, как это и есть в реальности – слушаем и смотрим одновременно). Воспринимать что-либо (например, речь собеседника) значит принимать любую информацию об этом предмете, независимо от модальности. Так, интерпретация услышанного осуществляется на основе объединения (интеграции) информации разных модальностей: перцептивный цикл «предпочитает координированную параллельную активность нескольких сенсорных систем» [Найсер, 1998, с. 23].

У. Найсер (1998) также отмечает, что восприятие является не единственной активностью, требующейся для осуществления непрерывности и/или цикличности. Движения и действия имеют тот же характер и зависят от постоянно модифицируемых схем. Анализ процессов восприятия и движения (действия), проведенный Найсером, показывает, что движения опосредуются перцептивными циклами, а восприятие является формой действия.

Анализ исследований позволяет говорить о речевосприятии как о сложном многоуровневом процессе, протекающем на основе своеобразной творческой деятельности слушающего и опирающемся на его речеслуховой и жизненный опыт. Л. П. Якубинский отмечал, что восприятие и понимание «речи апперцепционно: оно определяется не только внешним речевым раздражителем, но и всем нашим внутренним и внешним опытом…» [Якубинский, 1986, с. 105].

Взаимосвязанность, взаимозависимость, интермо-дальность процессов восприятия и воспроизводства речи (в том числе структурных элементов лексических единиц) не позволяют рассматривать их дифференцированно. Представленная выше фактуальная информация задает определенную направленность в исследовании проблем онтогенетического становления и специального формирования слоговой структуры слова у детей. Коррекция трудностей реализации слоговой структуры слова нуждается в обязательной (и предваряющей, и параллельной) работе, нацеленной на совершенствование возможностей восприятия структурных и ритмических характеристик слова.

Феномены языковой и метаязыковой способности привлекают внимание различных специалистов в области детской речи. Исследователи дискутируют о природе данных способностей, механизмах их функционирования, решают вопросы прикладного характера, возникающие при овладении детьми родным языком.

Современная наука обладает несколькими основными подходами к пониманию сущности способностей: индивидуально-психологические качества, отличающие одного человека от другого и обеспечивающие успешность деятельности; совокупность умений и навыков; ориентировочные действия, специфичные для каждого вида деятельности; свойства функциональных систем, реализующие отдельные психические функции.

Одним из общепринятых является определение способностей, данное Б. М. Тепловым (1946) и С. Л. Рубинштейном (2009). Авторы рассматривают способности как индивидуально-психологические особенности, обеспечивающие легкость и быстроту приобретения знаний, умений и навыков, но не сводящиеся к ним. Б. М. Теплов говорит о том, что способностями можно назвать лишь такие индивидуально-психологические характеристики, которыми детерминировано качество выполнения соответствующей деятельности.

В исследованиях С. Л. Рубинштейна большое значение придается природным задаткам способностей. Однако автор указывает на то, что значимыми факторами в достижении положительного результата какой-либо деятельности являются обучение, воспитание, социальное окружение ребенка: «…в индивиде должны существовать предпосылки, внутренние условия для их (способностей) органического роста… они не предопределены, не даны в готовом виде до и вне всякого развития» [Рубинштейн, 2009, с. 221]. Автор говорит о значительной взаимосвязи внешних и внутренних условий развития способностей и усматривает в этом отправную точку решения базовых дискуссионных вопросов теории способностей. Исследователь отмечает, что продуктивность, эффективность деятельности важны, однако это не является непосредственным определением внутренних возможностей человека, его способностей. По мнению С. Л. Рубинштейна, «нельзя определять умственные способности, интеллект человека по одному лишь результату его деятельности, не вскрывая процесса мышления, который к нему приводит» [Рубинштейн, 2009, с. 321].

Согласно психологическим, лингвистическим исследованиям языковая способность, как и любая другая, присуща человеку как родовое качество социальности, которое совершенствуется в процессе онтогенетического развития. Особенностью языковой способности является возможность человека отражать в языковых формах реальные отношения существующей действительности. К значимым условиям развития языковой способности ребенка относят речевое общение в социуме, а также предметную и познавательную виды деятельности. Овладевая практикой речевого общения, ребенок наблюдает за языком и делает эмпирические обобщения независимо от возраста и наличия специальных знаний о языке, которые охватывают практически все его уровни.

В работах А. М. Шахнаровича (1991) языковая способность понимается как совокупность развитых у ребенка умений и навыков, позволяющих ему понимать и строить новые высказывания в соответствии с коммуникативной ситуацией и законами родного языка. Автор говорит о языковой способности как о способе хранения языка в сознании и в то же время способе «реализации отраженных сознанием элементов системы языка» [Шахнарович, 1991, c. 154].