Евгений Белозерцев - Образование. Историко-культурный феномен

Современный исследователь духовно-нравственных качеств русского народа В. Д. Шадриков выделяет наиболее существенные факторы, которые способствовали формированию русского характера, национальной специфики: особенности исторического становления русского государства; природа; общинное землепользование (общинный уклад жизни); русское православие; многонациональный характер страны и освоение новых территорий. Подробно рассматривая каждый из них, В. Д. Шадриков выделяет те качества русского народа, которые формировались в результате длительного воздействия конкретного фактора.

Военный строй российского государства, особенности его становления формировали следующие черты характера русского человека: мужество, воинскую отвагу, бесстрашие в ожидании смертного часа, способность к правильному рассуждению в минуты опасности, стойкость в исполнении долга; смелость, решительность; отвагу, неустрашимость перед лицом наступающего зла; сплоченность (воинский коллективизм); миролюбие, спокойствие перед лицом враждебности; милостивость; великодушие, снисходительность к другим до готовности пожертвовать своими интересами; верность, стойкость и неизменность в своих чувствах, отношениях; державность, стремление к укреплению державы, дисциплинированность; жертвенность, готовность на самопожертвование; жизнеспособность, способность к выживанию в различных условиях; несгибаемость, непреклонность; патриотичность, проникновенную любовь к родине.

Такой сильнейший фактор, как природа, способствовал появлению следующих качеств русского человека: миролюбие, трудолюбие, воздержанность, умеренность, терпеливость, способность переносить различные тяготы, склонность более к полезному, чем к приятному, доверчивость, добродушие, простосердечие, гостеприимство, бескорыстие, скромность, свободолюбие.

Общинный уклад жизни, общинное землепользование оказывали заметное влияние на формирование таких качеств, как сплоченность, коллективизм, дисциплинированность, жертвенность, миролюбие, соборность, гуманизм, общительность, совестливость, стыдливость.

На протяжении тысячелетия православие духовно наставляло русский народ, скрепляло государство. Под влиянием православия у русских людей формировались следующие качества: патриотизм, миролюбие, великодушие, державность, свободолюбие, соборность, совестливость, стыдливость, духовность, открытость, благочестие, дружелюбие, гуманность, альтруизм, добродушие, жалостливость, общительность, милосердие, простодушие, сердечность, стремление к социальному равенству.

Многонациональный характер страны и великий процесс освоения огромного пространства способствовали возникновению таких качеств, как смелость, сплоченность, коллективизм, миролюбие, державность, жизнестойкость, трудолюбие, свободолюбие, пассионарность, мастерство, упорство, доброжелательность, веротерпимость, открытость, талантливость, человеколюбие, воля.

Обоснованно называя именно характерные черты русского человека, Шадриков приходит к выводу о том, что целостность нравственных качеств определяет духовность и своеобразие русского народа.

Приближение современного человека к целостности сопровождается рядом трудностей, нагромождаемых противоречий и даже трагедий. О проблемах человека вообще и современного человека в частности размышляет Валентин Распутин:

«Человек, надо полагать, задуман как совершенный инструмент. И разум ему был дан только в соединении с душой, в пропускании через душу, как через крещение, всякого рожденного замысла, в приготовлении предстоящего действия для омытой цели. Разум предлагает, душа отбирает и направляет разум. Те чудные, грустные и ликующие звуки, которыми способен звучать человек в страдании и радости, изливаются из его души; там струны, там и смычок, там небесное дуновение и водит этим смычком. Человек, сознательно или бессознательно потерявший душу, теряет и себя, он уже не человек, а только подобие человека, как в человеке он был подобием Божиим, т. е. падает сразу на ступень, для которой потребовались большие тысячи лет. Без души за свои действия он отвечать не может, он расчеловечен, невменяем и готов на все.

Эти самопотерянность, самоотступничество и самообман (будто ничего плохого не происходит) при скоплении большой человеческой массы, всегда готовой к возгоранию прежде всего от затаенного недовольства каждого собой, от неминуемого саморазложения, – при скоплении большой человеческой массы почти естественно приводят к взрыву. Бессмысленно, как мы это постоянно делаем, обращаться в таких случаях к разуму. Безумие происходит не от недостатка разума, не оттого, что разум, как вождь или царь, «не в курсе», а от тирании вышедшего из-под контроля, переродившегося, злокачественно разбухшего «разума», того, что от него без души осталось.

Цивилизацию девятнадцатого века с ее свободами, законами, экономикой, финансами и политикой, с ее безнравственностью и обезбоженностью русская литература (громче всех – В. Розанов) назвала «кабаком». Постоянное пребывание в кабаке, где все подчинено «праву» кабака, даром не проходит. В девятнадцатом веке еще не был придуман всесветный рупор всесветного кабака – телевидение, литература не нанялась зазывалой в кабак, предлагая срамные картинки, не ударили по ушам и мозгам с неслыханным грохотом тысячи тысяч расплодившихся «биттлзов», этих громобоев «культуры», чьи руки и умы освободили от труда машины; тогда еще человечество не сковано было страхом от «мирного» и «военного» атома, «звезды» кино и телеслучек не избирались с восторгом в парламент, восьмилетние девочки еще не рожали и далеко оставалось до СПИДа, порождения кабака и одновременно справедливого возмездия за кабак, плода какой-то особенно отвратительной любви, которую, должно быть, не стерпел даже сам дьявол. Тогда еще многого не было, да и «кабак» конца прошлого столетия с высоты сегодняшнего кабака кажется захолустным «монастырем», где не во всем придерживались общежительного устава. Но видна была, как говорится, «тенденция», взятое цивилизацией направление, которое и привело к настоящему, повальному, «вальпургиеву» кабаку и пошло дальше, в задние комнаты кабака, в кабак кабака, принявшись по образцу последнего устраивать мир.

К какому после этого обращаться разуму, к какому взывать милосердию?! Растлены и они, и совет, милость, какие могут быть ими даны, будут жестом случайного умиленного настроения насильника, на минуту осознавшего себя жертвой. Общественный разум, понятие само по себе безадресное, стал еще и понятием узаконенной «свободами» жестокости, и измениться к лучшему в условиях кабака он не может, а будет падать все ниже и ниже.