Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 08 (842)

Постановление ЦК было принято в тот же день: «Разрешить ГУСМП организовать экспедицию на Северный полюс и создать там научную дрейфующую станцию»,

«На всю подготовку,— пишет Шмидт,— нам давался только один год».

Лучший друг всех зимовщиков и И. Д. Папанин

Уже в начале марта летчики Водопьянов и Махоткин на двух фанерных Р-5 вылетели на разведку к Земле Франца-Иосифа. Представьте себе: морозы, пурги, неведомые магнитные аномалии, неточные, вводящие в заблуждение карты. И два крохотных самолетика, в кабинах которых, кроме летчика и бортмеханика, с трудом умещался только еще один человек. Конечно, во время перелета были и поломки, и вынужденные посадки, и серьезные аварии. Так что для обратного пути из двух машин удалось собрать только одну. Но главное было сделано — базу для броска к полюсу решено строить на острове Рудольфа — самом северном острове нашей страны.

В августе из Архангельска вышли ледокольный пароход «Русанов» и вспомогательное судно «Герцен». На борту — строительные материалы, продовольствие, оборудование, огромные запасы горючего для будущей авиабазы. Ледовая обстановка оказалась в том году на редкость тяжелой — только с большим трудом, с третьей попытки, «Русанов» пробился к острову Рудольфа, но подойти к берегу не удалось.

Выгрузились на припайный лед километрах в четырех от места базы и с помощью тракторов пробили в торосах дорогу на ледовый щит острова. «Русанов» сразу же ушел на помощь «Герцену», который застрял во льдах в полутора сотнях миль к югу. Пришлось перегружать грузы с корабля на корабль, и только в самом конце сентября «Русанов» вновь пробился к острову Рудольфа.

Возглавлял всю эту операцию Иван Дмитриевич Папанин — будущий начальник дрейфующей станции.

К весне нужно было успеть построить целый поселок: жилые помещения на семь десятков человек, механические мастерские, гаражи для тракторов, баню... На ледяном куполе острова нужно было подготовить аэродром, завезти туда горючее, установить радиомаяк.

Третьего октября, когда «Русанов» уже ушел, зимовать на острове остался двадцать один человек. Начальником зимовки был назначен молодой, но уже опытный полярник Яков Соломонович Либин.

«Для житья у нас в то время был приспособлен только крохотный домик старой зимовки,— писал Либин.— Спали все вповалку, повернуться нельзя было. А вставать приходилось по очереди, по два человека. Под утро тепло выдувало и стоял такой отчаянный холод, что вода замерзала... Лишь четкое сознание важности работы могло обеспечить нам окончание строительства в срок».

Можно сказать, что героический труд зимовщиков острова Рудольфа во многом предопределил успех полюсной экспедиции. Сто четырнадцать суток длилась на острове полярная ночь — с конца октября до конца февраля. Можете представить себе условия, в которых им приходилось работать,— непроглядная темень, морозы, пурги.

«Едва лишь наступила полярная ночь,— писал метеоролог острова М. М. Каменецкий,— сразу началась сильнейшая пурга, длившаяся десять суток. Сила ветра доходила до сорока пяти метров в секунду... Наши постройки дрожали от сильнейших порывов ветра, не встречавшего на пути иных преград... Вообще продолжительные штормы в течение всей полярной ночи часто досаждали обитателям острова Рудольфа. Крайне резкие контрасты погоды, быстрые ее изменения очень характерны в этих широтах. За какие-нибудь четверть часа хорошая, безоблачная тихая погода налетевшим шквалом с пургой превращается в настоящий земной ад. В январе утром нередко наблюдалась температура около нуля, а через восемнадцать — двадцать часов она сменялась сорокаградусным морозом и начинали дуть восьмидесятибалльные ветры».

В Москве тем временем подготовка шла полным ходом. О предстоящей экспедиции на Северный полюс официально не объявлялось, но на заводах, на фабриках, в научно-исследовательских институтах уже звучало: «Даешь полюс!». Все предприятия страны выполняли заказы полюсной экспедиции вне всякой очереди.

Серийные самолеты ТБ-ЗМ, избранные Водопьяновым, пришлось, конечно, основательно переделать. Ведь дальние бомбардировщики не очень-то приспособлены к полярным экспедициям.

Но самой сложной задачей оставалась навигация, поскольку магнитные компасы, как известно, были практически бесполезны в высоких широтах. Поэтому на самолетах устанавливались специально разработанные «солнечные указатели курса» и радиополукомпасы, которые позволяли определить местоположение по пеленгам широковещательных радиостанций. Кроме того, к полюсу предполагалось идти в зоне специального радиомаяка, постоянно контролируя расчеты астрономическими определениями.

Серьезное беспокойство по-прежнему вызывала и посадка на дрейфующие льды. Специалисты подсчитали, что для тяжелой машины необходим, по меньшей мере, семидесятисантиметровый лед. Но как определить толщину льда с воздуха?

День за днем над подмосковным озером Тростянское кружил самолет полярной авиации. К счастью, толщина льда была здесь как раз достаточной. Одну за другой бросал штурман обтекаемые железные болванки — большие и малые. После многих сбросов удалось установить: чтобы пробить семидесятисантиметровый лед нужна болванка вполне определенного веса. Это был, конечно, весьма примитивный «ледо- мер», но оценить толщину льда было все же возможно.

13 февраля 1937 года — ровно через год, день в день — вновь заседало Политбюро. Слушали доклад Шмидта, одобрили подготовку и утвердили окончательно состав участников. Начальником воздушной экспедиции к Северному полюсу стал Отто Юльевич, заместителем его стал начальник полярной авиации Марк Иванович Шевелев, а командиром летного отряда и флагманской машины — Михаил Васильевич Водопьянов.

Из Москвы вылетели 22 марта — задерживали мелкие недоделки в машинах. Весна в том году была ранняя, снег сошел катастрофически быстро. Взлетать на лыжах, как предполагалось, нечего было и думать — взлетали на колесах. В Архангельске, а точнее в Холмогорах, меняли колеса на лыжи.

30 марта прилетели в Нарьян- Мар, 12 апреля на Новую Землю, в Маточкин Шар, а 18 апреля на остров Рудольфа.

Здесь полной неожиданностью стал... снег. Тот, что лежал на куполе ледника, на подготовленном аэродроме. Его и назвать-то снегом можно было только условно. Кварцевый песок! Ничего подобного раньше и видеть не приходилось. Жестокие морозы, неистовые ветры настолько изменили структуру снега, что самолеты, остановившись после короткого пробега, не могли сдвинуться с места. Все четыре мотора работают на полную мощность, а самолет недвижим.