Иван Охлобыстин - Статьи в журнале «Русский Пионер»

Наверное, можно понять, почему он все-таки подошел к Насте и напрямую спросил:

— Не сочтите за навязчивость, но вы можете допустить, чтобы швейцар старше вас на двадцать лет пригласил вас на свидание?

— Только не в служебное время. Я за это своих сотрудников увольняю, — ответила она, выходя к автомобилю.

На следующий день полковник надел белый парадный мундир в орденах, записался на прием к Рощиной и после нескольких часов ожидания вошел с бутылкой шампанского, букетом белых роз и коробкой конфет к ней в кабинет.

Рощина вышла к нему из-за стола навстречу со словами:

— Я последние три часа внимательно наблюдала за вами в монитор камеры наблюдения. За эти три часа вы отключили телефон и один раз посмотрели в сторону секретаря. Я поняла, что у вас действительно важный вопрос. Задайте его.

— Тот же самый, — сказал он.

— Так вы с цветами и конфетами пришли пригласить меня на свидание? — захохотала она.

— Так принято, когда серьезные намерения, в ином варианте вопрос был бы так или иначе снят, — разъяснил полковник.

— Уходите, — тут же рассердилась она.

— Что-то может изменить ситуацию? — печально спросил он.

— Только если вы начнете жить моей жизнью, — со вздохом закрыла за ним дверь Настя, потом все-таки выглянула из кабинета и крикнула ему, уходящему по длинному коридору, вслед:

— Но, если произойдет невозможное, обещайте не обращаться к косметологу!

— Я офицер! У нас нет внешности, у нас есть приказы и набор преимуществ, — не оборачиваясь, напомнил ей полковник.

По правилам всех жанров в такой день он обязан был напиться, но он вышел на работу.

Перед самым закрытием директор попросил его поговорить с Лизой — самой крупной в районе скупщицей краденого. У директора из кабинета загадочным образом исчезли старинные напольные часы работы Георга Фавр-Жако. Денег они стоили немалых, но директору часы были дороги скорее как память о бабушке-покойнице, которая воспитала его в Малоярославце.

Полковник так и сказал, когда отвел Лизу в подсобку, что дело не в деньгах, дело в Малоярославце.

— Лихой городишко, — засмеялась перекупщица.

— Почему сегодня всем так весело? — вздохнул полковник, выворачивая содержимое ее сумочки на стол. Среди прочих предметов на столе оказалась золотая визитница.

— Вот вы, Елизавета Семеновна, мне по пьяни признавались, что вы фея. А неужели фее нельзя вот так пальцами щелкнуть — и радость от выпивки есть, а отравления нет, — щелкнул пальцами полковник.

— В том-то и подлость, Дмитрий Петрович, — развела руками женщина. — Себе нельзя, а другие не знают, чего хотят. Проблема с мечтой.

— Я знаю.Нет проблемы, — вынимая сим-карту из телефона Лизы, признался полковник.

— Тогда загадывай, — предложила она, забирая из его рук визитницу.

Полковник на мгновение зажмурился и в конце концов попросил миллиард в «самых крепких» и серьезный долгосрочный бизнес.

— Ёбс! Так и будет, — взмахнула визитницей Лиза. — Это моя волшебная палочка.

— Допускаю, сам однажды взвод пластиковой вилкой снял, — улыбнулся полковник, но взял себя в руки и напомнил: — Предупредите кого надо, Елизавета Семеновна, насчет часиков. Иначе самому изыскивать придется, а это, сами понимаете, им точно не понравится.

— О чем разговор, Дмитрий Петрович! Как люди о вашем интересе узнают, будьте уверены, часики тут же вернут. С вами же никому ссориться не хочется, — улыбнулась женщина, собрала свои вещи в сумочку и покинула подсобку.

Вернувшись с работы, полковник встретил у дверей своей квартиры двух пожилых, плохо говорящих по-русски юристов, нотариуса и представителя крупного швейцарского банка — вертлявого блондина в очках. Там же, на пороге, он стал обладателем миллиарда фунтов стерлингов и трех европейских металлургических гигантов. Богатство пришло с неожиданной стороны — это Гайдуков сдержал слово и, умирая от двойного огнестрела в берлинской больнице, переписал все имущество на полковника. Оказалось, что у Гайдукова кроме табачной лавки на перекрестке у Сан-Марко в Венеции было кое-что еще. Когда-то полковник чуть было сам не пристрелил его, но тот обещал обогащаться без предательства родины, и обстоятельства были для начала новой жизни — родина его в очередной раз предала. В далеком прошлом они с Гайдуковым проводили ряд нестандартных мероприятий в Западной Европе. Уходя через границу, Гайдуков обещал в случае его ликвидации передать все нажитое напарнику.

К пяти утра полковник подписал все необходимые бумаги и, напоив на дорогу зеленым чаем гостей, разогнал их до вечера. Сам же спать не лег, а отправился на поиски Лизы в надежде, что фея ему добавит недостающие для составления полной картины детали. Но ее сожитель, спившийся бас-гитарист, уверил, что Лиза уехала на Карпаты к маме в отпуск и будет только к Рождеству.

В принципе, полковник допускал возможность чуда, потому что ему дважды удавалось вернуть гранату без чеки владельцу. А посему уже через день он въехал в свой новый кабинет размером со школьное футбольное поле. Оформил на должность начальника службы охраны бармена из ресторана Вениамина, чтобы тот быстро укомплектовал штат, выяснил все по делу Гайдукова и рассажал виновных, кто успеет сдаться, по тюрьмам.

Бармена он знал еще с Анголы и знал, что парень с выполнением задания тянуть не будет.

Еще через день, в самый канун Рождества, полковник в сопровождении вышеупомянутых юристов-интуристов вошел в здание, где работала Настя, и решительно прошагал в комнату для переговоров с VIP-клиентами. Рощина уже ждала их в компании своей миловидной помощницы.

— Я получила по почте ваше предложение. Какие действия необходимы, чтобы вы стали клиентом нашей компании? — с ходу спросила она и, опережая ответ, ответила сама: — Я согласна.

— Вы так любите свою работу? — удивился полковник.

— Нет, — честно ответила она. — Просто я поняла, что вы все равно добьетесь своего, а у меня плотный график.

— Тогда наши люди все уладят с бумажками сами, а я уже забронировал в «Континентале» президентский люкс, — улыбнулся он.

— Вы даже не спросили, замужем я или нет, — покидая кабинет, заметила женщина.

— Не замужем уже полтора года, и школу вы с золотой медалью окончили. И я так понимаю, что это ничего бы не изменило, — показал полковник свою осведомленность, пропуская Настю вперед.

— Пресная у вас жизнь, — резюмировал он уже утром, когда они в белых гостиничных халатах пили на балконе кофе, любуясь бордовым рассветом, постепенно разгорающимся за зданием университета.

— Мы с вами что-то упустили? — склонила ему на плечо еще влажную после душа голову Настя. — Или так — романтический сплин?