Array Коллектив авторов - Альманах «Истоки». Выпуск 9

Словно жаба с губами крашеными,
Над Вселенной потомок гундит:
«До чего примитивна лажа –
Исаковский, Сурков и Дудин!
Грязь безвременья? Понимаем,
Но зачем же в поэты лезть –
Северянин в выси монбланит,
И другие Антеи есть!»
Слушай, сдоба снобистая пышная,
Слушай ты, теоретик-свин,
Хоть во лавры безбрежно пишется,
Нас хранит неподкупный гимн
Баранчеева-сталинградца.
Промороженный Сталинград.
Чуть безграмотно гнутся пальцы,
От мороза почти звенят –
В них живая стучится искра,
Не богемы туманный сплин!
Слышишь, пышная сдоба снобистая,
Слышишь ты, теоретик-свин?
Из дерьма в светлый век не протопаешь,
Но за демоном и божеством
Шёл прогресс первобытными тропами,
Шли светила кровавым путём.
Я в себе, словно зверя, гения
Изничтожу в зловонный прах,
Коли кол забью на военных
Непогибших нагих стихах!

«Слово для искусства слов – священно,
А страдают люди – ну, так что ж!»
Чей-то прадед кайзеровским пленом
Отвечал за ту чужую ложь.
«Мглистый век не хочет серебриться,
Стих наш серым оловом застыл».
Да живут по веку и по триста,
Кто казну неправды расказнил!
Вы, живя над старыми костями,
Вновь поёте песни палачей!
Я извечно буду драться с вами,
Умирая в серебре ночей!

Когда корабль Земли в безумье тонет,
С горючей бойни роем мчатся тени,
Пытался смерть убить ты многотомьем,
Но шибче вниз идём, товарищ Гений.
Ты боли не щадил, чтоб к солнцу далей
Пришла Земля рабочей ночью звёздной,
Ты – не чума, но шёл девятым валом,
Спасал и убивал, товарищ Грозный.
Смешал ты сдуру злато и светила,
Ракеты, зёрна, мудрость мерил лупой.
И нищета, и бездны отворились
Свечением твоим, товарищ Глупый.
В ленивый холод цветшая гвоздика,
Огонь подземный с песней поднебесной,
От дикарей спасём твой миг великий,
Твой честный миг Земли, товарищ Честный.

Жар – как столб. Весна царит. Насекомое лежит,
Словно девочка в купальники цветастом.
Снится звёздный кавалер. О наличье строгих мер
Ей откуда сведений набраться!
Приближается вагант – не поэт, не музыкант,
Дух весенний поднялся весёлым тестом.
Словно старым утюгом, по красотке – сапогом –
Только мокрое цветное сохнет место.
Тут прискрипался старик: «Пацаньё плюёт на крик,
Раз – и нету нимба солнечной дивчины!»
Пацанья готов ответ: «Эй, идейник, жрец газет!
Нарушала трудовую дисциплину
Эта барышня сейчас. В пляжкостюм «павлиний глаз»
Нарядилась, развалилась, и ни слова!»
Хрыч подальше припустил: только в бане пиво пил,
А ходил директором столовой!

Декабрьская полночь черна и сыра,
Дожди на прудах оскользаются,
Прижался к траве, что по-волчьи сера,
Огромный белёсый заяц.
Висит над страною бесснежный прогноз,
На пасмурный морок похожий.
«Прохожий, привет! Это я, Дед Мороз,
Виновник зимы непогожей!
Любая снежинка и капля, поверь,
Запомните, внуки и деды:
Когда-то дрались за Отечества дверь –
Теперь защищаем планету.
Я бросил морозное дело своё,
Европа бушует недаром,
Не терпит угрюмое брюхо её
Притихших вселенских пожаров.
Мороз – пустяки пред всеобщим концом.
Шагаю по лужам угрюмым
По миру простым перехожим певцом,
Запрятав в багажник юмор.
И мирной зимой будет лёд голубеть,
И синий морозец будет,
И снежной пыльцой липа с дубом звенеть,
И холод людей не остудит».

Не ведая Веры и страха, мы,
Несясь из постели в постель,
Подколем большие умы страны,
Сварганим крутой Ноэль!
Живёт на свете один мужичок,
Имеет он пять бунгал,
Он року покорен, как сытый бычок,
И жёнам ставит рога.
«Бухгалтер – поэт? Не чрезмерна ли честь
Великие выдать слова,
Что жизнь такова, какова она есть,
И больше никакова!
Позвольте, бухгалтер, при чём тут честь –
МНЕ веком даны права,
А жизнь такова, какова она есть,
И больше никакова!»
Пришёл наш титан к тёте Маше в роддом:
В пожаре январских звёзд,
Как скажем на нашем жаргоне родном,
«она заимела хвост»!
Пришлось тут ему колыбельную петь:
«К чему мечты синева,
Ведь жизнь такова, какова она есть,
И больше никакова!»
Но честен младенец, что в крупах каш
То грозное слово нашёл,
Каким раскидал фальшивых папаш,
И мёртвый словесный шёлк:
«Давно уже смертью повергли смерть,
Сидящую нынче в вас –
Ведь жизнь такова, какова она есть,
И больше никакова!»

Всё, что наше, мы сделаем нашим,
Не отнять ни глубин, ни миров.
Мы шагаем под старые марши
Дальних стран и далёких голов.
Начинаем, начинаем,
Станет правдою бывший обман,
Начинаем, начинаем,
Аж до солнца встаёт океан!
Заступись за хрустальные ночи,
За горячую рыбу зари!
Кто сгореть в полминуты не хочет,
С этой нашей минуты горит!
Надоело, надоело
Ждать ветров у ленивых морей!
Надоело, надоело –
Вскипятим нашу кровь поскорей!
Надоели холодные слёзы,
Не согреться лучами речей!
Подавай к электронному возу
Незапятнанных нам лошадей!
Поскорее, поскорее,
Всей Землёй за обиженных – шаг!
Поскорее, поскорее,
Но зазря не чеши свой кулак!
Прочь, проруха великого века,
Отпусти наши пятки, беда!
Обнимитесь, мечтучее небо
С практикучей землёю труда!
Неудачи, неудачи,
Вы не смейтесь на нашем пути,
Неудачи, неудачи,
Берегитесь – мы вас победим!

«Это тебе не буржуйский возок,
До Соловков пробавляйся подводой!»
Подан трудягам хороший урок.
Так начинались тридцатые годы.
Мент по зубам тебе смачно даёт:
«Гад иль дурак – опоздал на работу?»
Только Мадрид от расстрела спасёт.
Так продолжались тридцатые годы.
Красная площадь. Тюремный рассвет.
Прахом чернеют Москвы-реки воды.
Свастика шлёт комсомолу привет.
Так завершались тридцатые годы.
Небо обманет, и льстиво на свет
Тянутся черви несчастной породы.
Ищем на камне на голом ответ,
Чем же богаты тридцатые годы.
Годы могучие-славные, годы дюраля и Сталина,
Так они тяжко ползли, что не увидеть земли!
Даже рождённые через года
Двери от вас запирают всегда
На ночь, о, славные годы!