Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №12/2021

Лора открыла антресоль, и сверху на нее посыпалась рухлядь, к которой никто не притрагивался несколько месяцев. Те самые вещи, которые нужны всего один раз, но по самой экстренной необходимости.

Отчеканив набор дежурных фраз, Зинка направилась в гардеробную. Вдогонку ей полетел набор самых разнообразных ругательств, болванками стрелявших по непробиваемому танку. Лишь где-то на охране внизу доносилось: «Чтоб ты со своим… я из-за твоего бухла… ну ты и…» Но было уже во всех смыслах поздно. За полночь.

Пяти станций зеленой ветки метро Лоре хватило, чтобы почти протрезветь. Она ехала в последнем вагоне, рядом с сонной семьей, одетой в красные новогодние колпаки. Отец, мать и сын излучали какое-то сладкое спокойствие, будто рядом не хватало камина и хвороста, уютно потрескивающего в огне. Где-то в сумке раздался приятный женский голос, призывающий проснуться и петь. Это звонила мама. И все действительно проснулись.

Стоило Лоре нажать на зеленую трубку, как из телефона рванул голос, как чертик из табакерки. Лариса, ты почему трубки не берешь? Я уехала за город, Людмила Васильевна с работы меня позвала. Ах да, прости, забыла тебе сказать. Я завезла тебе Валентина. Нужно с ним погулять. Прямо сейчас. Если он уже не сходил на твою кровать. Самое главное – не бойся, я его уже покормила. Послезавтра приеду. Связь пропадает, мы в полях. С наступающим, доченька.

Внутри Лоры все заклокотало, но когда лава гнева уже почти подобралась к жерлу вулкана, пошли быстрые гудки, напоминающие тахикардический писк кардиограммы.

Лора, еще немного покачиваясь, хлюпала по слякоти сапогами, смотрела на звезды, с трудом пробивающиеся на московском небе, и поймала взглядом мигающий маячок самолета, летящего в какую-то теплую страну.

На площадке третьего этажа было тихо, но как только Лора вставила ключ в дверь, с той стороны раздался лай, заливистый, как колокольчик первоклассницы, сидящей на плече выпускника. Лапы Валентина неотвратимо прыгнули на Лору, даже не дав ей присесть на пуфик в прихожей. Нужно было срочно искать поводок под оглушительный аккомпанемент пуделя.

Как же давно тебя не стригли. Скоро в облако превратишься.

Лора открыла антресоль, и сверху на нее посыпалась рухлядь, к которой никто не притрагивался несколько месяцев. Те самые вещи, которые нужны всего один раз, но по самой экстренной необходимости. Первым в глаза почему-то бросился старый ватман, на котором фломастерами были написаны фамилии и имена одноклассников Лоры. И только в правом нижнем углу, разными цветами – ЛОРА. Для Ларисы Зайцевой не хватило места.

Завернув в арку, Лора спустила Валентина с поводка и выбросила застоявшийся с утра мусор. Во дворе стояла такая тишина, что было слышно маленького ребенка, плачущего в одной из сотен квартир соседней панельки. Вдруг на тропинке, ведущей к оживленному проспекту, появились два силуэта – двуногий и четырехлапый. Сейчас Лоре меньше всего хотелось с кем-то знакомиться, поэтому она действовала решительно. Валя, ко мне! Пудель, только начав пробовать на вкус уличную свободу, покорно вернулся к новоиспеченной хозяйке. Лора быстро засеменила к дому. Но было поздно, полуночная собачница уже бежала к ней наперерез. Подождите, подождите, нам только понюхать!

За женщиной за пятьдесят, вытаращив глаза и язык, тащился маленький рыжий корги, явно не понимая, кого и зачем нужно нюхать.

Какой у вас славный пуделек! Давайте знакомиться. Я – Нинель Георгиевна! А это мой маленький, Федька.

Лора ненавидела уменьшительно-ласкательные суффиксы, которые делали и без того сладкие слова непростительно приторными. Пуделек. Фу. Но решила отрезать. Чтобы раз – и все. Простите, мы торопимся. Новый год скоро, знаете?

Конечно, знаю, дорогая. Я уже все нарезала и в холодильник поставила. И завивку сделала.

Незнакомка откинула капюшон кислотно-розовой куртки и предъявила доказательство своей радости. Что за дурацкая выставка достижений на ночь глядя – читалось в глазах Лоры. Она хотела было предъявить убойный аргумент про завтрашний рабочий день, но вдруг Валентин и Федор принюхались, потерлись друг о друга и вместе с поводками начали броуновское движение в пространстве. Отношения между псами становились все более запутанными.

Что вы делаете?! Зачем вы вообще ночью с собакой выперлись? Вроде интеллигентная женщина, а таким хамлом оказались! Лора с трудом распутывала узлы, которые закручивались снова и снова.

Уф-ф. Она наконец выпустила пыл, накопившийся за весь день. У Нинель Георгиевны сник румянец щек, потускнели глаза и опрокинулась улыбка. Поводок распутался. Пойдем, Федька. Нам здесь не рады. Всего доброго.

Переборщила.

Подождите! Простите, я сегодня заработалась что-то. Пусть еще поиграют. Сколько вашему лет?

Нинель Георгиевна оглянулась. В глазах блеснула маленькая искорка бенгальского огня.

По-весеннему декабрьский воздух вдруг наводнился ворохом тем, общих для двух дам с собачками. Они пересекли два двора, сделали несколько кругов вокруг школьного стадиона, а затем вышли к пятиэтажке, на первом этаже которой горел свет.

Я тут живу. Свет не выключаю, чтоб не подумали, что меня нет дома. Возраст, безопасность, иногда надуманная, сами понимаете. Не хотите ко мне заглянуть? Мне из Италии такое кьянти прислали. Не переживайте, только на полчасика!

Нет-нет, простите, я не пью. Чай у вас найдется, московский? Лора улыбнулась второй раз за день.

В подъезде Нинель Георгиевна забрала несколько писем из почтового ящика. На нем была приклеена маленькая бумажка-визитница.

Ёлкина.

НГ.

Лора ожидала, что машина времени перенесет ее в советскую квартиру-ностальгию с ковром на стене и салфеткой на телевизоре, да только никакой салфетки не было, а телевизор оказался не пузатым, а плазменным. Контрольный выстрел произвел роскошный книжный шкаф, в котором было место и альбомам об искусстве, и виниловым пластинкам. В апельсиновый лежак приземлился помытый Федя. Валентину постелили рядом. Оба смотрели на своих хозяек и недоумевали.

Лариса?

Можно просто Лора.

Лора, вот ваш чай. Я метнусь минут на десять, у меня скайп с Ливерпулем. Дети будут поздравлять.

За закрытой дверью спальни слышался детский смех, звон бокалов и самые искренние поздравления. Словно это был не семейный разговор, а запись «Голубого огонька», которую удалось подслушать Лоре.

В соседней комнате она увидела раскрытое фортепиано, на котором стояли распечатанные ноты и детские игрушки. Лора подошла поближе и разглядела:

Собачий вальс. Трехдольный

Нинель Георгиевна открыла дверь спальни. Лора дернулась и обозначила на лице неловкость от случайной находки.