Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №01/2021

Сестра привела Юла в парижский ресторан «Эрмитаж», где он познакомился с Димитриевичем. Вторая жена отца – та самая Корнакова – дала ему рекомендательное письмо к Чехову. Судьбу человека определила гроздь случайных, казалось бы, обстоятельств то частного, а то и всемирно-исторического характера: темпераменты отца и бабушки, культурное окружение во Владивостоке, Харбине и Париже, русская революция, японская оккупация Китая, немецкая оккупация Франции…

Национальная идентичность Юла Бриннера – вопрос спорный. Как минимум до отъезда в Европу он говорил и думал по-русски. Потом язык почти утратил, судя по записи 1965 года с Димитриевичем, но интерес к русской культуре сохранил навсегда. Сыграл Тараса Бульбу и Митю Карамазова. В «Путешествии» эмигранта Анатоля Литвака исполнил роль советского майора, подавляющего венгерский «майдан» 1956 года и закусывающего водку граненым стаканом. В фильме Анри Вернея «Змей» сыграл полковника КГБ. Интересно вслушаться сквозь перевод в его речь: Юл совершенно по-русски произносит «Степан» – не «Стэпан» и не «Стьепан». На вопрос о дате рождения честно отвечает: 11 июля…

Фраза Экзюпери «все мы родом из детства» в полной мере относится к Юлу Бриннеру. Контекст, в котором он так или иначе находился до 20 лет, оставался для него крайне важным всю жизнь – и объективно, и субъективно. Без Владивостока рубежа веков и швейцарско-русской дальневосточной семьи он бы просто не смог появиться – таким, каким появился. Так что владивостокцы вправе считать его земляком не только по факту рождения, который сам по себе еще ни о чем не говорит (вспомним, что такие суперзвезды Владивостока, как упомянутые Арсеньев и Лагутенко, – столичные уроженцы).

Юл Бриннер не просто рожден во Владивостоке. Он рожден Владивостоком. Дитя страстей своего рода, бурь своего века, духа своего города.

Родилась в Свердловске.

Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета.

Первые публикации появились в середине 90-х годов. Автор множества книг: «Заблудившийся жокей», «Па-де-труа», «Перевал Дятлова, или Тайна девяти» («лучшая вещь в русской литературе 2001 года», по мнению Дмитрия Быкова), «Небеса», «Голев и Кастро», «Найти Татьяну», «Есть!» «Подожди, я умру – и приду», «Девять девяностых», «Завидное чувство Веры Стениной», «Призраки оперы», «Лолотта», «Горожане», «Спрятанные реки». Лауреат премий Lo Stellate (Италия), журнала «Урал», премии имени Бажова, финалист российских литературных премий – имени Белкина, Юрия Казакова, «Большая книга», «Национальный бестселлер», Бунинской премии и др. Произведения переведены на итальянский, английский, французский, чешский, китайский, финский, польский языки.

Влиятельных критиков принято недолюбливать или даже обвинять во всех смертных грехах: по какому праву они вдруг заняли место главных рефери в вопросах кино или театра, да что они понимают, да исписались вконец, да они же на сто процентов проплаченные, да со вкусом у них грандиозные проблемы и так далее. Ругают их, конечно, не в широких читающих массах – иначе не были бы эти критики влиятельными, – а среди тех, кто, так скажем, тоже кое-что понимает и разбирается в текущем моменте. И мог бы, да-да, в свою очередь свысока писать о книжках или там фильмах, но проклятый Д. и ненавистная Ю. обошли его буквально на последнем повороте (иногда лишь в мечтах, но кого это волнует?).

Антон Долин здесь, конечно, приходит в голову первым. Молодежь, может, и смотрит BadComedian’a, но взрослая часть доморощенных киноманов взяла ориентир на мнение главного редактора журнала «Искусство кино» задолго до того, как он этим самым редактором стал.

Харизматичный эрудит, страстно любящий кино (и не перегоревший в этой любви за многие годы!), Долин не только умеет убедительно предполагать, «что хотел сказать режиссер», он к тому же обладает несомненным даром слова и, что очень важно, выдающейся продуктивностью. В этом, кстати, и состоит пресловутый «секрет успеха» состоявшихся критиков – они попросту много и усердно работают. Пишут страшные тысячи знаков в день, даже когда не хочется и устал. Смотрят кино, даже когда не лезет. Терпеливо отвечают на вопросы, сами берут интервью у режиссеров – и корона у них с головы при этом не падает.

Как все более или менее успешные кинокритики, Долин еще и пишет книги. На первый взгляд – сборники, составленные из статей разных лет, но при ближайшем рассмотрении – именно книги. Физиологические очерки современной индустрии с оглядкой на историю отечественного кинематографа. Начатый в «Оттенках русского» разговор продолжился в новой книге «Миражи советского» – и это вот просто подарок для всех, кто интересуется современным российским кино. А особенно для тех, кто, как я, любит творчество Алексея Федорченко – и самого Федорченко (симпатии к человеку и режиссеру совпадают нечасто, но здесь именно такой случай).

Федорченко – один из главных героев книги Долина: даже в оформлении обложки цитируется его фильм «Первые на Луне», а рецензии на «Войну Анны», «Кино эпохи перемен» и другие картины уральского мэтра разбросаны по всей книге. И даже один из недавних фильмов Федорченко, пока не вышедшая на экраны «Последняя “Милая Болгария”», получил несколько преждевременную рецензию (ни автор, ни режиссер, ни издатели не могли предвидеть коварной пандемии, нарушившей прокатные планы).

В своей книге Долин отдает должное всем заметным режиссерам современности – от Лозницы до Балагова, от Хржановского-отца до Хржановского-сына и так далее до Урсуляка и Бондарчука. Анимация тоже не забыта – тот же самый Хржановский-отец, Константин Бронзит, прочитав интервью с которым, я твердо решила посмотреть его фильмы. Долин хороший интервьюер – терпеливый, вдумчивый, ни капли не поверхностный. Порой чуть-чуть с избытком щеголяет собственной эрудицией, но это как раз можно простить. Пусть щеголяет, тем более не на пустом месте.

Интервью в «Миражах советского» перемежают рецензии и статьи разных лет, не натолканные в один том ради объема, а старательно и концептуально организованные в цельное повествование о современном кино, переживающее прямо-таки сногсшибательное влияние недавнего прошлого.

Названия глав книги говорят за себя сами: «От революции к репрессиям», «Война. Победа», «Через ГУЛАГ в космос» и «Сквозь застой к перестройке». Пролог озаглавлен тоже так, что мало не покажется, – «С новой фальшью» (речь здесь идет о сиквеле «Иронии судьбы» Бекмамбетова, но при желании сказанное воспринимается еще и эпиграфом ко всей книге: это уже зависит от читателя). В эпилоге Долин публикует серию интервью с Владимиром Сорокиным. Ничего случайного – все логически выстроено и доказано, везде ощущается не только большая работа неизвестного редактора, как часто бывает с подобными книгами, а еще и личный труд самого Долина. Ноль сходства с изданиями некоторых других авторов, по-быстрому свалившими в одну рабочую папку все свои рецензии размером в абзац – «пусть девочки разбираются!». Здесь не только девочки трудились, конечно.