Коллектив авторов - Российский колокол №7-8 2021

– Уйди, сопля, зашибу ненароком! – буркнул старик, не сбавляя шаг.

– Семёныч, ну возьмите! – не унимался тот.

Старик поднялся на крыльцо правления и рванул входную дверь.

– Это что же такое получается, товарищ предсядатель, почему именно я должо ́н ехать на острова? Али у нас в колхозе дел нет важнее? – резанул старик с ходу.

Председатель молча затушил папиросу, поправил пустой левый рукав гимнастёрки в ремень и подошёл к окну. Старик стоял перед ним, словно накалённый стержень. Высокий, мускулистый, широченный в плечах, в светлой рубахе и засаленной кепке на лысой голове.

– Хорошо, что сам пришёл. Глянь, Семёныч, кто на земле остался? – председатель мотнул головой в сторону поля. – Я – калека да ты – старик. Одни бабы кругом, они тебе и сеют, и пашут, и рыбу тянут.

– Да у нас трактор того гляди встанет! – не унимался старик.

– А у меня, Семёныч, план! Фронту нужна рыба! На Дальнем бабы насушили почти центнер, вот и надо забрать. Я, что ли, поеду?

Семёныч сел на лавку, вытер кепкой пот со лба и осклабился.

– Да знаю я, – уже спокойным голосом сказал старик, потом посмотрел на председателя, – но и ты пойми: Семёныч туда, Семёныч сюда, а я, может, на фронт хочу!

Председатель достал пачку папирос, ловким щелчком выбил одну и протянул старику.

– Ты с какого года?

– С семьдесят восьмого, – ответил старик, разминая папиросу.

– Вот сам себе и ответил на вопрос! Твой фронт здесь. Так что собирайся на Дальний и точка!

В это время в открытом окне появилась растрёпанная детская курчавая голова:

– Семёныч, ну возьмите меня!

– Это кто тут ещё такой? Ну-ка подь сюды.

Председатель ловко поймал мальца за ухо.

– Ай, дяденька, больно! – заныл малой.

– Ну, кто таков, чей будешь? – грозно рявкнул председатель.

– Миша я, с Анной из Речного приехал, – про скулил тот.

Председатель узнал мальца и отпустил его ухо.

– Ну что ж ты так, мог бы и в дверь постучаться, войти. Ну, чего тебе?

– Анна скоро уезжает и меня заберёт обратно, а я на островах не был и Семёныч меня не хочет брать с собой, – обиженно проныл малой.

Председатель посмотрел на распухшее красное ухо пацана.

– Ладно, я поговорю с ним. Ты тока Нюрке не трезвонь, что я тебе это…

– Хорошо, дяденька председатель, не скажу, только вы с ним поговорите по строже! – сказал малой и шмыгнул носом.

Когда малец убежал, прикрывая рукой ухо, председатель вновь поправил пустой рукав.

– Семёныч, да возьми ты его с собой. Нюрка она своих двоих без мужа подымает, да ещё из детдома кажный раз берёт. Вот и сейчас мальца привезла этого.

– Да на кой он мне сдался? – сердито возразил старик.

– Ну вот что, Семёныч, это тебе и приказ, и просьба. Я сам зайду к Нюрке, скажу, чтобы пацана собрала с тобой!

Рано утром старик сидел в лодке и нервно курил. Наконец послышались шаги, а потом из тумана вынырнула фигура мальчика.

– Ах ты, сукин сын, я тебя цельных два часа жду!

– Я, Семёныч, проснулся, а Аня уже ушла на утрянку. Она мне с вечера сказала, что вы ровно в шесть будете ждать на берегу, а я без пяти выбежал из дома, и поэтому вы не могли меня два часа ждать! – заикаясь, оправдывался малой.

– Вот, едрит твою пять… умник нашёлся! – выругался старик и со злостью кинул окурок в реку.

Малой сел в лодку и замолчал.

Старик опустился на колени, достал из ворота рубахи нательный крестик и зажал его в руке.

– Господи, дай нам пути лёгкого, воды спокойной, избави нас от… – молился старик, закрыв глаза.

– А бога-то нету! – прервал молитву мальчик.

Семёныч замолк, злобно зыркнул на малого, перекрестился, сунул крестик обратно за пазуху:

– И терпенья мне ангельского!

Оттолкнув лодку, старик сел за вёсла и стал грести. Лодка медленно растворялась в густых слоях тумана, а вскоре и вовсе исчезла.

Прошло чуть более часа. Мальчик, накрывшись фуфайкой, спал на дне лодки. Равномерный скрип уключины, словно сладкая песнь Морфея, убаюкивала и Семёныча. Он то и дело зачерпывал рукой воду, омывая своё лицо, руки, грудь, шею.

Мальчик проснулся. Вытянув голову, он увидел, что лодка стоит у берега, а старика нет.

– Семёныч, вы где? – испуганно закричал малой.

На берег из зарослей ивняка вышел старик.

– Оправиться хочешь? – спросил Семёныч.

– Что, извините? – переспросил мальчик.

– Иди сходи по нужде за дерево, – произнёс старик и слегка толкнул в плечо мальца своей гигантской рукой.

Когда мальчик вернулся, то на носу лодки лежал ломоть хлеба, несколько варёных картофелин, огурец и пара кусков варёной рыбы.

– Давай налегай, а я покемарю чуток, – сказал Семёныч и лёг на дно лодки.

Мальчик наклонился к воде, вымыл руки.

– Семёныч, а у вас полотенце есть руки вытирать?

– Нет у меня, – буркнул уже засыпающий старик.

– А соль? Я без соли не могу.

– Рыба солёная, – уже сквозь сон послышался ответ гиганта, лежавшего в лодке.

– Семёныч, а вы мне огурчик порежьте, пожалуйста, мне Аня всегда так делает.

Старик быстро вскочил на ноги. Лодка закачалась. Малой со всей силой вцепился руками за борта лодки, боясь упасть в воду, и испуганно посмотрел на старика.

– Ты ж, едрит твою пять, огурчик ему порежьте, барин нашёлся. Ешь, что дали, и поплывём дальше! – вскрикнул старик.

Семёныч выпрыгнул из лодки на берег и бросил кепку на песок.

– Ну прядсядатель, ну удружил! А то думаю, что он всё – Нюрка да Нюрка! Свадил мне сопляка! Когда вернёмся, я ему такой огурчик устрою! – возмущался старик.

Расстегнув все пуговицы на рубахе, Семёныч грёб вёслами и матерился.

Мальчик сидел на корме и боялся даже взглянуть на старика.

Хотя какой он старик, подумал пацан. Семёныч был двухметровый человек-гора, лысый, с широким квадратным подбородком, чисто выбритым лицом и огромным, с небольшой горбинкой носом.

Семёныч и вправду был человек-гора. Жил он в деревне один. Жена его Рая, как узнала, что второго сына убили, так и преставилась. Старик и раньше был нелюдим, а потом стал и вовсе бирюк, но местные его любили, уважали. До войны был сторожем на полях, в саду. А как всех на фронт забрали, так остался он единственным мужиком в деревне, пока не прислали председателя из района, фронтовика покалеченного.

Прошло некоторое время. Старик успокоился. Его лицо уже не сокрушала страшная гримаса. Не верилось, что совсем недавно он материл всё, на чём стоит белый свет, вспоминая Нюрку, председателя и ещё много кого других, которых мальчик не знал.

– Семёныч, а вы до войны кем были? – робко спросил малой спустя некоторое время, когда понял, что старик немного остыл.

– В колхозе работал, сады и поля охранял, – после продолжительной паузы нехотя ответил тот.

– Вот с этим ружьём? – Малой показал на ружьё, лежавшее на дне лодки.