Array Альманах - Альманах «СовременникЪ» №5(25) 2021 г. (в честь 130-летия со дня рождения Михаила Булгакова)

С севера, из Новгорода пошла гулять великая Русь, не могла ужиться в одном месте, много бзика и показной гордости у каждого руса – себя понять не в состоянии, других слушать вовсе не намерен. Многоречивое вече – одни фантазии, не речи, смысла в них никакого, слова без содержания, смысла, да и конкретной формы действия. Правота во всем зияет – нет порядка, смысла, реальности, основы, духовной составляющей… Полное словоблудие словес возвышенных в прекрасной ажурности червонного золота теснения.

Русский князь Бравлин пришел из Новгорода. Совершил поход на Крым вскоре после кончины Стефана Сурожского (конец VIII – начало IX века). Все побережье Черного моря от Корсуня опустошил – овладел Херсоном, Керчью и Судаком как разбойник и грабитель. Десять дней подряд продолжали осаду Сурожа – только на одиннадцатый день сломали Железные ворота, город предали грабежу. С мечом в руке сам Бравлин бросился к Святой Софии. В драгоценной раме размещены мощи святого Стефана. Он рассек двери храма, захватил его сокровища. У раки святого князя Бравлина настиг паралич. За чудо посчитали действие святой силы. Князь принял высшую кару – приказал вернуть все награбленное храму. Ответные действия не помогли, тогда князь Бравлин приказал очистить город, вернуть храму всю награбленную в Крыму церковную утварь. Последнее действие князя – он решил сам креститься. Преемником святого Стефана являлся архиепископ Филарет. С местным духовенством он провел обряд крещения князя Бравлина. Дополнительно к своей щедрости князь пообещал освободить всех крымских пленных – лишь на этот раз он почувствовал телесное облегчение. Князь Бравлин приветствовал местное население. Так князь из грабителя превратился в богопослушника – без особого шума, в смирении покинул пределы Сурожа.

Расскажи кому – точно не каждый поверит. Ахмед-Ахай – он прямой внук Ходжи Насреддина по нисходящей линии родства. Для точности приводим координаты его жилья: на географической карте не ищите кишлак Озенбаш, хватайте сразу Бахчисарай – из этого центра вселенной прямая ослиная тропа проложена без поворотов. Один ишак не блудит – в обоих направлениях знает дорогу, читает по звездам и приметам местности.

Все знают степень родства, форму происхождения Ахмед-Ахая. Сейчас у него документального свидетельства нет – подтверждения, словно это так важно для людей с занятием серьезным юмором в век скептиков и вульгарных материалистов. Вечно занятый по торчащие уши серьезными делами, Ахмед-Ахай выбрал часок, отправился на осле к местному кадию в центр коммерции и мироздания Бахчисарай. Кишлачные мудрецы уже давно его подговаривают «отовариться корочками» – документ стал важнее острого дамасского булата, живого слова народного происхождения.

Ахмед-Ахай дремучий провинциал: далек от городской экзотики, дорожно-уличных проблем, транспортных давок и прочих форм дорожного кровавого жертвоприношения. Спешился чинно с осла возле указанных ворот кадия, рядом с большим барабаном-давулом, привязал к нему свое непослушное, глупое животное. Используют его только в качестве дешевого естественного средства передвижения «по нехоженым тропам истории», как написал великий классик марксистского и более современного общественно-политического учения диалектического направления. Так вот, совершенно спокойный за свое ближайшее будущее, Ахмед-Ахай в полном здравии, с хорошим настроением, в ожидании близкой радости отправился на прием к кадию. Он перескочил через молчаливую очередь, только раскрыл рот для сообщения особой важности:

– Дорогой эфенди… так и так…

Не успел еще затакаться – услышал снаружи страшный шум.

– Что, как, по какой причине, что происходит?! Началось действие арабской сказки? Слетелись с неба эльфы, гномы? Зашевелилось сразу все подземное царство грешников?

Случилось все просто: осел направил оскаленные зубы на свежую траву – потянул шею. Сам он того не хотел – дернул давул, а тот покачнулся, начал гудеть, заворчал туго натянутой кожей. Осел испугался шума, вызвал большее верчение давула своей неловкостью – барабан загрохотал. Осел испуган, с привязи попытался сорваться, бросился скачками от испугавшего его шума. Катится за ним, гремит давул. Добежал осел до Дворцовой площади, а тут из-за поворота навстречу медленно ковыляет караван верблюдов, упакованный весь, тяжело груженный посудой, жестью… На верблюдов налетел осел с давулом, те с перепугу начали плеваться липкой слюной, караванный строй нарушили, порядок, разбрелись по улицам и переулкам большого города. Перепугались люди, по улицам бегут, шарахаются, кричат, недоуменно спрашивают: «Произошло землетрясение? Началась война? Так неужели сам шайтан посетил Бахчисарай? Кого из грешников успел утащить с собой?» Никто не понимает толком, что происходит. Только спрашивают – никто не отвечает на вопросы. Разграбить хотели караван – только вез он посуду, жесть, не шелк, сукно… Караванщики начали верблюдов ловить… Убытки подсчитывают… Только к вечеру успокоились жители города…

Караванщики пришли к главному кадию, жалуются на Ахмед-Ахая. Кадий впервые услышал это имя, спросил с интересом:

– Это что за человек? По каким надобностям приехал в наш город?

– За бумагой, документом он приехал… Хотел получить у меня документ, будто внук знаменитого Ходжи Насреддина… Того самого… – подключился к разговору кадий – у ворот его дома давул стоял, с него все началось. – Как я мог дать такой документ, эфенди? Доказательств у него никаких… Даже бакшиш он не захотел платить… А родство с Ходжой Насреддином очень дорого стоит… Даже таких денег нет, сколько заплатить за это надо…

– Нахала надо наказать! – острослов, любимец публики высказал свое мнение. Он числится чиновником, платят ему чаще за подсказку верных решений.

– Наказать? – Главный кадий вспомнил о своем главенствующем положении в обществе. По этой веской причине должен высказать решительное слово – для успокоения народных страстей. – Его можно… наказать! И смотреть за ним в оба – пусть больше не пугает ослов, верблюдов…

Решение главного кадия – вовремя высказал, всех устраивает. Он сам еще весь не раскрылся, в поиске мучительном находится – истина лежит на поверхности, но пока не ухватил ее за хвост. Он продолжает рассуждать:

– За такой личностью… за возмутителем спокойствия и общественного порядка надо постоянно смотреть в оба глаза, слушать одновременно обоими ушами, ничего не пропустить. Этот человек… Как его зовут? Ахмед-Ахай? Действительно внук славного Ходжи Насреддина? Я лично думаю – вне судебного решения. Только внук известного возмутителя спокойствия, славного, мудрого и… дерзкого Ходжи Насреддина… Смог он за десять минут – на весь день! – перебаламутить славный наш весь… огромный город. Лично я без документа и полагающегося по случаю бакшиша готов признать того… Как его зовут? Ахмеда-Ахая достойным внуком великого предка! Да, помнится, сам я однажды уже выдал заключение об окончательной, бесповоротной смерти самого славного Ходжи Насреддина. С тех пор вроде прекратились частые случаи возмущения спокойствия, общественного порядка. Так я – одним росчерком пера – прекращаю нарушения законности, преследую подряд всех нарушителей… Имею с того хороший бакшиш, знаю многих завистников, претендентов на реально занимаемую мною шашлычно-пловную должность.