Альманах - Крещатик № 93 (2021)

На улице царила обычная суета. Легкие подземные толчки сотрясали сухую, горячую землю ада. Миша отправился к церкви святого ересиарха Нестора, где он часто прогуливался после напряженного рабочего дня. Он спешил раствориться в толпах паломников, затеряться среди бродячих музыкантов, попрошаек, проповедников, прочего сброда. Здесь он прятался от неизвестности, окружавшей его с первых дней пребывания в преисподней. У него накопилась масса вопросов. Кем он был? Что натворил? Что ждет впереди? Увы, ответов никто не давал. Старшие чины ухмылялись и кормили отговорками «погоди, всему свое время». Младшие вовсе предпочитали сменить тему. Будущего у Миши не было, а прошлое он не помнил. И чем больше он размышлял об этом, тем глубже погружался в отчуждение.

Церковь святого ересиарха Нестора, огромное сооружение высотой в сто тридцать два метра, была выполнена в готическом стиле. Над стрельчатыми арками, обрамлявшими широкие галереи, возвышались фигуры великих демонов и ересиархов. По стандартам адского строительства, максимальная высота в пределах шестого круга была превышена на два метра, но всё же церкви было далеко до эбонитового трона, возведенного по приказу Сатаны к двадцатитысячному юбилею ада и установленного в девятом круге. Этот монумент более чем на километр возвышался над заснеженной пустыней Коцита.

Ад имел конусообразную форму. Нижние круги были значительно просторнее верхних, и потому правила застройки низов ничем не ограничивали безумную фантазию архитекторов. Там прославляли величие зла гигантскими стройками, на которых отбывали бесконечные сроки тысячи мучеников. Это был совершенно другой, не похожий на верхние круги ад. Жестокий, безысходный и могущественный.

Недалеко от центрального портала под барельефом, изображавшим костры инквизиции и кровавых рыцарей-крестоносцев, сидел нищий. Он расположился в стороне от прожекторов, освещавших церковь в выгодном для туристов плане, но всё же так удачно, что меркурии и другая мелкая монета частенько падали в его шляпу. Нищий – крепкий мужчина преклонного возраста, был одет в рваный заношенный пурпуэн красного бархата и двухцветные шоссы. Правая их штанина была черной, а левая, некогда белая, представляла собой грязную бесцветную тряпку. Перед ним стояла табличка: «Погибал в Баб-Эль-Мандебском проливе». Миша бросил несколько монет и пошел дальше, но полусонный нищий внезапно оживился и вызывающе крикнул:

– Salve e protege, salve e protege!

– Это вы мне? – спросил Миша.

– Спаси и сохрани вас Сатана! – повторил нищий.

– Спасибо, но этой фразой обычно поминают Бога, а не их превосходительство губернатора объединенных кругов, – вежливо ответил Миша.

– Поздно поминать Бога, раз уж мы здесь! – прохрипел нищий.

Проворные чертенята-служки и чопорные, в пышных рясах, бесы-священнослужители, богатые ведьмы и знатные демонессы двигались мимо бесконечным строем. Мише стало любопытно, что за существо, безжалостно отвергнутое патриархальным обществом, скрывается под этими пыльными обносками. Что-то несуразное, возможно едва заметное несоответствие между манерой говорить и внешним видом, привлекло его в нищем. А может быть, Миша просто хотел отвлечься от тяжелых мыслей о Юленьке. Так или иначе, он вырвался из общего потока, свернул на обочину и, ни капли не стесняясь, сел прямо в придорожную пыль.

– Я воевал за португальскую корону, – обиженно пробурчал нищий, как бы оправдывая своё положение.

В его осанке появилось нечто аристократическое. Он выпрямил спину, положил руки на колени и погрузился в сон. Несмотря на убогий вид, бродяга был на голову выше окружающих. Он держался точно капитан прекрасной каравеллы, случайно застрявшей в пыли у грязных ног бесовской братии.

– Я штурмовал Гоа и Ормуз, – добавил он.

Услышав слово «Гоа», Миша невольно вздрогнул. Единственное, что осталось ему от земной жизни – бессмысленная фраза: «Пока ты слушал Гоа, она нашла другого!».

– Я, как гончий пес, обежал полмира, вгрызаясь в жирные бока арабов и индусов, – продолжал нищий. – И теперь я здесь, сижу под этими лживыми фресками и клянчу монетку у таких, как вы.

– Кто вы? Как вас зовут? – спросил Миша.

– У меня нет имени. Я забыл его, – мрачно ответил нищий. – Впрочем, если бы и вспомнил, то не стал бы произносить. Это слишком гордое имя, чтобы оборванец вроде меня пользовался им.

Миша заметил, что рядом с нищим, под левой его рукой, лежал клинок – богатая, изящная дага, ножны которой были инкрустированы золотыми узорами. Нищий больше не обращал на Мишу ни малейшего внимания. Но Миша и не думал уходить. Заметив драгоценное оружие, он окончательно убедился, что нищий не так прост, как кажется.

– Так вы португалец? – спросил юноша, чтобы поддержать беседу.

– Когда-то был им, – ответил нищий, не открывая глаз.

– Португалия, наверно, красивая страна, – мечтательно сказал Миша.

– Португалия – красивая страна? – переспросил нищий. – Да что эти захолустные лачуги по сравнению с величием Лиссабона!..

– Лиссабон… Как жаль, что я там не был! – подыграл Миша.

– Когда в город вернулась эскадра Васко да Гама с известием об открытии пути в Индию, – монотонно, как молитву, продолжил нищий, – на берегу среди толпы простолюдинов было больше блеска и роскоши, чем на амвонах всех церквей ада. Это было время великих открытий. Мы были молоды, честолюбивы и преданы делу.

– Какому? – вежливо поинтересовался Миша, полагая, что речь идет о профессии.

– Что значит какому? – возмутился нищий и приоткрыл один глаз. – Великому делу завоеваний!

– Преданность делу теперь не в почете, – задумчиво произнес юноша. – Да и время завоеваний прошло.

– Любовь, юноша, теперь не в почете! – горько произнес нищий и открыл второй глаз. – Любовь к родине, любовь к женщине, любовь к жизни!

– Неправда! Я люблю! – признался Миша и добавил печально: – Ведьму.

– В аду нет любви, – резко оборвал его нищий. – Нет и быть не может.

– Я тут, значит, может! – возразил Миша.

– Вы молоды и мало что понимаете. Ад – коварное место, – назидательно заметил нищий.

– А вы… вы просто потеряли веру в себя! – парировал Миша, обиженным тем, что его поучают.

– Однажды, молодой человек, я перешел дорогу очень влиятельному демону, – безразлично, будто речь шла о ком-то другом, произнес нищий. – Повод был пустяковый. Я только пришел в ад и многого не знал. Он заявил, что европейцы никогда не были цивилизованными, что, несмотря на свой успех, экспансия на восток показала миру их варварское, неумытое рыло. Это был демон из пустынь Аравии. Сильный, свободный дух. Я вскипел, назвал его мерзавцем и предложил честный поединок. Меня осмеяли и вышвырнули в нижние круги. Я триста лет провел на каменоломнях Коцита, днем и ночью деревенея от холода. На мне не было ничего, кроме истлевшей туники и разбитых сандалий. И теперь вы, юноша, предлагаете мне поверить в свои силы!.. Да что вы знаете об аде?