Коллектив авторов - Российский колокол №3-4 2020

Журнал просуществовал с 1940 по 1954 год. Вслед за О’Фаолейном его возглавил П. О’Доннелл. Политическая направленность журнала в начале 1950-х годов еще более заострилась. По замечанию библиографа журнала П. Холзапфела, «журнал стал ценным документом для сегодняшних историков» (5:106). «Колокол» явился не только средством самовыражения О’Фаолейна-публициста, необходимой общественной и литературной трибуной, но и своеобразным символом в его дальнейшем художественном творчестве. Два десятилетия спустя О’Фаолейн признается, что на полях своих работ рисовал «предостерегающие» колокольчики, которые заставляли быть требовательным и бескомпромиссным в художественном творчестве (15:107).

Неотъемлемым качеством художественного слова О’Фаолейн считал выражение духовной жизни своего народа. Соотечественники по праву называют его «мудрым наставником ирландских писателей, по крайней мере, двух поколений» (8:8). В своих литературно-критических и публицистических работах он дает оценку многим литературным явлениям. Глубокие по мысли, его статьи отражают наблюдательность, остроумие и некоторые основные принципы О’Фаолейна-литератора: его чуткое внимание к мастерству, уважение к писательскому труду.

Сильной стороной литературно-критических работ О’Фаолейна являются постоянные поиски связи литературных явлений с событиями общественной жизни. О’Фаолейн-историк неотделим от О’Фаолейна – литературного критика и писателя. За его рассуждениями о литературе стоит активная гражданская позиция. Она проявляется и в смелом обращении писателя к вопросам значительной идейно-художественной проблематики.

В литературно-критических работах 1940-х годов О’Фаолейн, рассматривая вопросы исторического развития национального самосознания ирландцев, развенчивает культ жертвенности ирландцев, не приемля точку зрения семивекового рабства, столь удобную для оправдания негативных явлений ирландской истории.

Один из исследователей творчества Шона О’Фаолейна как-то заметил, что помнить о прошлом стало «фактически профессией среди ирландцев» (6:166). Для О’Фаолейна обращение к прошлому вызвано желанием объективного, с его точки зрения, воссоздания истории, которое заставит по-новому, более трезво, взглянуть на современные события ирландской общественной жизни. В сознании О’Фаолейна эти размышления прошли определенную эволюцию, обусловленную его жизненной и творческой судьбой.

О’Фаолейн родился в семье ирландских католиков, «в месте, которого не существовало, так как не существовало Ирландии»: «там была власть Британской империи» (7:19), – с болью замечал О’Фаолейн. В восемнадцатилетнем возрасте он вступил в Гэльскую лигу, которая пыталась возродить национальные традиции и уже забытый в стране гэльский язык, и свое звучащее на английский манер имя – Джон Уилен – сменил на гэльское, став Шоном О’Фаолейном. Чуть позже он примкнул к организации ирландских волонтеров, готовивших себя к борьбе за освобождение родины. Во время гражданской войны (1922–1923) был в рядах Ирландской Республиканской армии. Но, поняв, что республиканцы не имели какой-либо социальной или политической программы действий, испытал разочарование в ИРА: «Я пробудился ото сна».

Освободительное движение породило не только гнев и ненависть к существующим порядкам, но и смятение, бессилие перед происходящим. Для государственных служащих была введена «проверка на лояльность», которой решительно не желал подчиняться ни один республиканец. В результате многим ирландцам пришлось эмигрировать из «разбитой и обескровленной страны» (7:23) главным образом в Америку.

В двадцатишестилетнем возрасте О’Фаолейн покидает страну. Позднее он признается, что там, в Америке, уверял одного из друзей, что никогда не захочет вновь увидеть «это проклятое место», и повторял слова У Б. Йейтса о том, что романтической Ирландии больше нет. А этой, современной, страны для него не существует (15:112). Но О’Фаолейн не стал добровольным изгнанником, подобно многим своим старшим собратьям по перу. Желание помочь Ирландии, боль за нее, граничащая с ностальгией, возвращают его в начале 1930-х годов на родину. «У нас древняя маленькая страна… где каждое поле, каждая тропинка, каждая развалина имеет память, где каждый уголок имеет историю» (12:221), – заметит позднее О’Фаолейн в одной из передовиц «Колокола». Его публицистике свойственен пафос критики того, что мешает движению страны вперед. Через журнал писатель пытался помочь ирландцам самоопределиться в сложной исторической обстановке 1940-х годов и обрести свои национальные ориентиры (англ. standarts). В литературно-критических работах этого времени он обращается к вопросам исторического прошлого Ирландии, пытаясь в отдаленных эпохах проследить специфичность национального развития. Его работы построены на богатом и разнообразном материале ирландской культуры, истории. Они содержат малоизвестные или забытые обстоятельства культурно-исторической жизни ирландского общества.

Одну из двух книг, посвященных истории страны, О’Фаолейн открывает рассуждениями о том, что на карте мира Ирландия с четырехмиллионным населением кажется сравнительно небольшой страной. Ее отдаленное положение создает иллюзию отстраненности от Европы, но многое в ней, на его взгляд, определено европейским влиянием (10:143). На примере ранней истории Ирландии О’Фаолейн прослеживает стремление ирландцев к изоляции от европейской культуры, к выражению своей национальной исключительности. Было бы наивным считать, рассуждает О’Фаолейн, что то, что мы сейчас называем нацией, сплотило бы ирландцев, ибо сам термин ничего не значил для них. У ирландцев издавна было лишь представление о ближнем человеке, идущее от кланового строя, но не политическая концепция национализма. Это позволяло завоевателям использовать внутренние раздоры ирландцев в своих целях. «Вроде бы и не они убили полтора миллиона людей, – замечает О’Фаолейн об англичанах, имея в виду события гражданской войны. – Они так все устроили, словно как раз их политика невмешательства привела к этому» (11:270). Возможно, размышляет О’Фаолейн, будь Ирландия в тысячах миль от Британии, она стала бы централизованной страной (13:16). Централизации страны некоторым образом способствовала религия. По убеждению О’Фаолейна, она стала «первым символом, первым ростком национализма» (10:71).

О’Фаолейн пытается выделить ряд общих свойств, присущих, на его взгляд, характеру и психологии ирландцев, которые способствовали развитию отдельных проявлений шовинизма (4) – крайности национализма, выдаваемого в Ирландии за патриотизм. Упрямство и консерватизм, гордость и терпимость, обреченность и верность прошлому – таков круг отмеченных О’Фаолейном «добродетелей»; вместе с тем, неумеренно проявляемые, они становятся «пороками». «Аппетит, который растет», – с обидной для национального самолюбия прямотой замечает О’Фаолейн об ирландском национализме. Не церемонясь со своими консервативно настроенными противниками, он безапелляционно заявляет: «Есть много людей, которые выплакивают его вместе со слезами» (10:140).