Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №4 / 2016

Конечно, для разных бизнес-проектов уровень решения проблем различается. В одних случаях это могут быть федеральные чиновники, в других – региональные или городские. Речь идет о коррупционном альянсе с руководителями государственных служб, которые в силу должностных полномочий могут создавать для бизнеса особые преференции, т.е. возможность получать дополнительные доходы и делиться с чиновниками.

Централизация коррупции происходит на фоне политики «наведения порядка», антикоррупционной борьбы. Очевидно, что наиболее вероятными кандидатами на разоблачения станут (и становятся) низовые работники. Чтобы обезопасить себя, они вынуждены «брать в долю» начальство, что повышает уровень принимаемых решений и ведет к росту коррупционных платежей. Впрочем, централизация коррупции больше касается среднего и крупного бизнеса. Малый бизнес, неспособный коррумпировать высоких чиновников, по-прежнему откупается от множества мелких представителей государства [23].

Борьба с централизованной коррупцией ведется либо чисто формально и захватывает только нижние этажи коррупционной пирамиды, либо вырождается в противоборство разных групп («молодые коррупционеры» против «старых коррупционеров», таможенники против прокуратуры и т.д.). Переходя от партикуляристской системы власти к универсалистской, Россия достигла лишь стадии «конкурентного партикуляризма», где действуют разные команды бюрократов, связанные с разными бизнес-группами [20, с. 310]. Антикоррупционные кампании являются инструментом такой борьбы.

Второе. Коррупция институционализируется, т.е. превращается в неформальный институт защиты прав собственности. На смену одноразовым коррупционным контактам бизнеса и власти пришли устойчивые схемы их сотрудничества, сформировались теневые альянсы административного и финансового капитала [24; 3]. Чиновники не вымогают взятки, они работают «в доле» с бизнесом, обеспечивая возможности развития. Институциональная коррупция удобнее, чем неупорядоченная и массовая практика поборов, поэтому бизнес, платя все больше, все меньше склонен к протесту: стабильность системы примиряет с ее неэффективностью. Это типичная институциональная ловушка, когда система неэффективна, но устойчива.

«Да, у нас коррупция. Но вы спросите меня, хочу ли я проснуться завтра, и чтобы ее не было. Я вам честно скажу – не знаю. С одной стороны, любопытно было бы на это посмотреть. Но, с другой стороны, что я делать буду? Вся схема бизнеса будет порушена» (совладелец фирмы по импорту бытовой техники, 44 года).

Третье. Коррупция от «рыночной» смещается к «клановой». Если с помощью «рыночной» коррупции решают вопросы те, кто может заплатить, то «клановая» оставляет такую возможность только для «своих» [25]; коррупционный канал открыт для людей «со связями» по критерию происхождения, родства, привязанности. С остальными ведется показательная антикоррупционная борьба. В России самый надежный способ быстрого обогащения, не считая бизнеса в нефтегазовой отрасли, госзаказы. В круг бизнесменов, получающих самые крупные государственные заказы, входят родственники, партнеры по спорту или просто друзья высокопоставленных чиновников. Власть выдает карт-бланш на быстрое и гарантированное обогащение только «своим» на условиях теневого участия в прибыли.

«Это все пустые слова про принципиальных, которые взятки не дают. Они бы дали, да у них не берут. Все сейчас боятся и берут только у своих, поэтому так ценится адвокат, через которого можно судье дать. Высокий гонорар у адвоката – это почти всегда признак, что у него есть канал для “заноса” денег» (адвокат, 51 год).

«У нас давно не взятки дают, а доходами делятся. Улавливаете разницу? Делиться можно только со своими, и войти в круг “своих” – это труд и везенье в одном флаконе. Взятки – это так, по мелочи…» (совладелец агрохолдинга, 34 года).

Четвертое. Меняется роль чиновника . В 1990-е годы законы часто были неадекватными хозяйственным условиям, противоречивыми, с огромными «дырами». Часть законов сохранилась с советских времен, часть была переписана с западного законодательства как «законы на вырост». Коррупция обслуживала развитие бизнеса в условиях нормативного плюрализма и множественных правовых «дыр». Любого предпринимателя могли осудить за нарушение какого-то закона. Это было время «плохих законов», и чиновник за взятку проводил бизнес по «минному полю», помогал «поймать рыбку в мутной воде». Коррупция увязывала неадекватные законы с реальными возможностями и потребностями бизнеса .

В 2000-е годы ситуация изменилась. Законы стали «хорошими», т.е. в них меньше «дыр», и бизнес вполне может обойтись без помощи чиновника, работая в соответствии с законом 7 7 Очевидно, что хорошие и плохие законы – понятие дискуссионное. Оценки законов различаются с точки зрения участников рынка, населения, государственных ведомств. В данном случае признаками «хороших» законов являются их внутренняя непротиворечивость, согласованность с другими законодательными нормами, а также посильные для бизнеса издержки, связанные с их выполнением. . В этой ситуации чиновники начали торговать не «буквой», но «духом» закона, взяв на себя роль интерпретаторов законов с позиций национальных интересов

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примеры, в основном, почерпнуты из работы Н.И. Костомарова «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Источников для подобного анализа, на самом деле, невероятное множество. Вся великая русская литература представляет нескончаемое повествование о человеке в условиях российской действительности. Здесь есть все: от острых социальных картин (практически вся классическая литература) и социально-политической публицистики Герцена и Салтыкова-Щедрина до конкретных описаний нравственности и культуры, актуальных и сегодня (например, Мамин-Сибиряк, «Сибирские рассказы» и др. или Мельников-Печерский, «Медвежий угол» и др.).

Интервью, на основе которых написана статья, проводились в рамках различных проектов в период 2001–2010 гг. при поддержке Научного фонда Высшей школы экономики, Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и по заказу бизнес-ассоциаций. Проекты посвящены специфическим проблемам взаимоотношения власти и бизнеса (таможня, арбитраж, контрафакт, финансирование выборов, пр.). Несмотря на тематическое разнообразие, они неизбежно затрагивали проблему коррупции, ее качественной и количественной динамики. Кроме интервью, анализировались материалы СМИ, данные статистики.